– Итого, больше чем половина долга блатарям... Не густо, – подытожил Ящер. – Что будем делать? Где бабки брать думаете?
– Не знаю, – пожал плечами Сема.
– Я тоже, – развел руками Самовар.
– А я знаю. Остальное доложим из казны...
Нет, что ни говори, а Вадим своих в обиду не даст. Что бы он там ни чесал языком, а они с Лехой для него как были, так и остались своими... Сема чуть ли не с благодарностью глянул на друга.
– На том и порешим, – Вадим этого как будто и не заметил. – Короче, два «куска» и семь сотен за вами. Плюс к этому с вас еще столько же. Это штраф. Два «куска» и три сотни – это ваш долг. Но долги – это потом... И забейте себе в мозги, там, на стороне, можете крутить любые дела. Но, хоть сдохните, а треть отстегивать в казну. Это касается не только вас обоих. Это касается всех!
Жестким взглядом Вадим обвел пацанов. И все утвердительно закивали головами. Каждый сейчас ясно осознавал важность этой установки. В негласный закон их уличного братства с легкой руки вожака вписался новый и основополагающий пункт.
Давид Реонгольдович Маисов гордился своим предприятием. Но больше всего он гордился самим собой.
Не так давно, в самом начале перестройки, вместе с двумя такими же, как и он сам, автомеханиками он открыл кооперативную мастерскую по ремонту легковых автомобилей. Впрочем, подобное название было слишком громким для холодного железного гаража неподалеку от городской свалки. Но время шло – дело на месте не стояло. У компаньонов Давида Реонгольдовича руки были золотыми. Работали они не только хорошо, но и быстро. Скоро от клиентов не стало отбоя. Через год железный гараж сменило просторное капитальное строение на шесть рабочих мест. Клиентов хватало, денег тоже. Но чем было больше денег, тем он сильнее в них нуждался.
Тогда он снова расширил свое предприятие. Создал дополнительные рабочие места, но уже нелегальные, теневые. В малоприметной пристройке за гаражами верные ему люди готовились принять первую партию угнанных машин. И краденый товар не заставил себя ждать.
Прежде с блатными Давиду Реонгольдовичу дела приходилось иметь постольку поскольку. Шустрые малые, так и норовят на понт взять. Частенько бывало, заберут из ремонта машину и уезжают, не расплачиваясь.
Но все это было не так серьезно. Ну подумаешь, пару автомобилей задарма отремонтировали. А вот в этот раз он влетел куда круче. Эти, что нагрянули к нему на прошлой неделе, заставили его почувствовать себя жалким червем.
А все началось, казалось бы, с мелочи.
Леха Самовар, этот проныра с легкой рукой, работал на зависть многим быстро и ловко. По три машины за неделю пригонял. А это не шутка. Ведь машину нужно долго обхаживать, прежде чем угнать... А какую красавицу он в последний раз привел. Белая «восьмерочка», мечта всей жизни. Цацка! Даже разбирать ее стало жаль. Решил для продажи в Грузию приберечь. Номера на движке и шасси перебить, и все такое прочее. И катайся себе сколько хочешь. И хорошо, что не разобрал.
«Восьмерку» эту, оказывается, угнали не у кого-то там, а у вора в законе. Его «торпеды» вмиг вычислили, куда подевалась тачка. И нагрянули к нему, к Давиду Реонгольдовичу, с расправой.
Почки отбили – это ерунда. Легко, считай, отделался. А могли ведь и пулю промеж глаз вогнать. И вогнали бы, если б не нашли свою долбаную «восьмерку».
Машину забрали, бока ему намяли. Но этого блатарям показалось мало. На десять тысяч, падлы, облегчили его карман. Моральный ущерб, мол. Начитались, урки креновы, всяких там кодексов. Деньги он им отдал. Но им, ненасытным, и этого мало. Давай, говорят, веди нас к тем, кто самолично «восьмерку» увел.
Хорошо, он знал, где искать Самовара и его подельника, некоего Сему, мордоворота – косая сажень в плечах. Зарулили во двор дома. А вот номера его, Лехи, квартиры он, хоть убей, не знает. Да тут пацан-малолетка под руку подвернулся. Он-то и выручил – показал подвал, где пропадал Самовар.
Разговор с пацанвой был коротким. Пять «кусков» на бочку! Через два дня бабки к нему, Маисову, подвезете...
Самовар и напарник его приехали в срок. Отвалили пять «кусков». И говорят, мы тебе, братан наш Ржавый – прямо так и сказали! – сразу несколько тачек подгоним. Должок, мол, отработать надо. Он, конечно же, согласился. И ему ведь убыток как можно скорей восполнить надо.
Но вот уже пять дней прошло, а этих голубчиков все нет и нет. Ну и крен с ними! Похорохорились перед ним да и в сторону. Страх взял – отошли от дел. А вдруг еще, думают, на блатных или, того хуже, на ментов нарвутся... Как-нибудь без них обойдемся...
Давид Реонгольдович обычно отдыхал днем. А ночью, когда дело крутилось на полных оборотах, находился в гараже, лично принимал и осматривал товар, сплавлял его «под нож» механикам.
Сегодня через его руки прошла всего одна машина. Сравнительно новый «Москвич» с помятым крылом. Не густо, но и не пусто. Второй час ночи уже как-никак. Обычно к этому времени он принимал не меньше двух автомобилей.
Ворота открылись мягко, без скрипа. В гараж въехала «двадцать четвертая» с затемненными окнами. На вид ей года три-четыре, не больше. Неплохо, неплохо... Вслед за ней в те же ворота вкатились «Жигули» седьмой модели. Почти новые. И это еще, оказывается, не все. За первыми двумя остановились еще три машины. «Шестерка», «тройка» и «Москвич». В гараже они не поместятся, пусть дожидаются своей очереди на дворе. До утра всех их разберут, механики уж постараются.
Хлопнула дверца «Волги». Медленно, вразвалочку к Маисову подошел Самовар. Лет двадцать этому пареньку. Но выглядит старше своих лет. В армии служил, гиревым спортом занимался, разряды имел. Здоровенный детина, кулаки крепкие, тяжелые. И взгляд тяжелый. Злоба в глазах. Смотрит на него как на врага народа. Ну да, он вроде как виновен перед ним, блатарям сдал. Но ничего, стерпится – позабудется.
За Самоваром выросла фигура его напарника, того самого Семы. Тоже крепкий парнишка, плечистый, грудь колесом. На нем безрукавка, видно, как крепко «накачан» он. Культурист, мать его. Качков в Краснинске пруд пруди. Кстати, Сема, похоже, и сам машины угонять наловчился. «Семерку» привел.
А вот и третий нарисовался. Тот самый, который буром пер на Шаланду, на блатаря с золотой фиксой. Не робкого десятка пацан, чувствуется в нем внутренняя сила. И «накачан» так же круто. Волчий взгляд...
– Ну что, Ржавый, принимай товар, – он заговорил первым.
А ведь с ним он никаких дел не имел. Видно, теперь расклад придется поменять.
– Я не Ржавый! – огрызнулся Маисов. – Меня, между прочим, Давидом...
– Заткнись, мурло! – надвинулся на него пацан. – Стукач кренов!
Ишь как заговорил! Ну прямо как тот урка. Но ведь не из них он... Но все одно, не безобиден, черт...
– Я бы попросил не выражаться! – взвизгнул Давид Реонгольдович.
– Я же сказал, заткни хавло! Сюда слушай, падла!
Ну нет, пора ставить на место этого нахала.
– Эй! – крикнул он и, махнув рукой, подозвал к себе всех своих. Пусть видит этот недоумок, какая у него силища!
Паша и Веня, вышибалы, словно две горы выросли за его спиной. Обоим под сорок, сила убойная – подковы гнут. Животы, правда, пивные. Сами грузные на вид, неподъемные. Но это нисколько не помешает им сделать из этого нахала отбивную. И механики подтянулись. Сан Саныч, Петрусь, Линьков Витя, Ленчик с Митьком – ребята не промах. Ко всему готовы. Вон у каждого по монтировке в руке. Только скажи, так «хором запоют», вмиг из этой шпаны воздух выпустят.
В тот раз, когда блатные понаехали, бригадка его подпольная, если честно, сплоховала. Никто не решился под пули лезть. Но то ж блатные...
Да только что-то не очень напуган этот нахал с большими бицепсами.
– Ты, дядя, шутки свои брось, – зло усмехнулся он.
Уже не «Ржавый», уже «дядя» – хоть какой-то сдвиг...
– Чего ты хочешь? – Давид Реонгольдович не без основания чувствовал себя хозяином положения.