Когда в коридоре снова воцарилась тишина, Ханна развернулась и оперлась спиной на дверь, облегчённо выдохнув. И только потом поняла, что более компрометирующей ситуации вряд ли смогла бы создать при всем желании.
Клаус же стоял посреди этой узкой тесной комнаты, где на другом её конце между шкафом и койкой вмещался лишь небольшой письменный стол с задвинутым под него табуретом, и с удивлением смотрел на Ханну.
— Я… Я растерялась… И испугалась…
— Это я знаю. А вот как ты увидела почти секретный реестр эмпатов — нет.
— Декан факультета менталистов Бранъярна — мой родственник. По большой просьбе организовал, — неохотно ответила Ханна.
— И что? Он не государственный эмпат, у него нет доступа.
— Зато брат его научной сотрудницы — государственный, — Ханна готова была огрызнуться в ответ, хоть познания Клауса во всех этих доступах и статусах её и удивили.
Клаус же спокойно шагнул назад, прислонился к столу, почти садясь на него и, мгновение подумав, усмехнулся:
— Должно быть, Элли, балда, достала через Курта. Надо будет узнать, что ей за это пообещал ваш декан. Наверняка, какие-нибудь реагенты для этих исследований. Хотя она не могла же знать…
— Ты знаком с Элларией Торн? И её братом? — нахмурилась Ханна, взглянув на Клауса внимательнее.
Нет, это никак не может быть правдой. Это же бред, но…
Сестра, увлечённая наукой, психокинез… тема для исследований, не барьерный ли…? Вроде, да… Эмпаты… Оба… и ведь похожи внешне…
— Ты — родной брат Элларии Торн? Моей коллеги? Которая могла бы дать мне твой адрес ещё два месяца назад? Это… издевательство!
— Не факт, что она даст наш адрес красивой девушке, ищущей её брата, даже своей коллеге, — усмехнулся Клаус.
— Я могла узнать ваш адрес у ректора! — мысль о том, что Ханна могла бы успеть перехватить Клауса в городе ещё до того, как он передал бы её Чашу заказчику, разозлила невероятно. И даже жалкие попытки разума сообщить, что Ханна вряд ли бы могла сама догадаться о родстве Элларии и этого… не помогли успокоиться.
— Тише ты, — Клаус одним движением оказался рядом с ней, но Ханна уже разозлилась, на себя:
— Ты всегда был рядом, я могла найти тебя сама! В любой момент! В одном городе!
Поняв, что девушка не собирается говорить тише, Клаус по-простому зажал ей рот рукой, но тут же зашипел, отдергивая укушенные пальцы.
— Только посмей сделать так ещё раз, — процедила Ханна, — это не тот способ, чтобы меня заткнуть.
По азарту в глазах мужчины об альтернативном способе она догадалась сразу, но была слишком взвинчена, чтобы позволить себя целовать. Но её разрешение никому не понадобилось. Всего миг — и она уже сидит на столике, прижимаясь к Клаусу всем телом, и лента на поясе пеньюара ослабла, позволяя тому распахнуться.
И спорить расхотелось сразу.
Глава 10
Через три дня во время завтрака капитан Баринс сообщил, что уже к обеду аэростат пришвартуется в Хамри. Добавив, что ещё ночью они пересекли границу и сейчас находятся на территории Тинии. После завтрака все привычно разошлись по каютам и салонам: готовиться к сходу на землю.
Ханне не нужно было собирать багаж и наводить марафет. В дороге она никогда не раскладывала вещи по шкафам и полкам, готовая в любой момент сорваться с места. Поэтому свободное время посвятила наблюдению за природой через окна.
Ханна была даже рада, что полет заканчивается. Предыдущие два дня оказались пугающе похожи друг на друга: завтрак проходил в обществе всех членов экспедиции и капитана, после женщины отправлялись в свой салон, где вели беседы, а мужчины — в свой. Встречались за обедом, снова расходились потом, только Лилавати отправлялась в свою каюту на дневной отдых, а Ханна была предоставлена сама себе. Ужин, долгие разговоры, и снова мужчины удалялись в свой салон играть в карты и курить.
Ханна тосковала. Она не привыкла ничего не делать. Обойти аэростат можно было за полчала, а нарезать круги по коридорам казалось глупым. Оставалось лишь читать и беседовать.
С Клаусом они негласно решили осторожничать и не рисковать, не без причины.
В ту первую ночь на аэростате, растворяясь в объятиях и поцелуях, Ханна призналась себе, что скучала по Клаусу. И все эти споры из-за Чаши — лишь повод, не из-за неё она искала его. Скромничать и смущаться смысла уже не было. Хотелось как тогда в катакомбах, позволить себе всё, быть самой собой, когда отступают условности и приличия. К обоюдному удовольствию. Вот только приличия напомнили о себе сами: когда туфелька Ханны соскользнула на пол, стук показался грохотом. Тут же из-за соседней стены донеслись шевеления, кто-то прошёл по коридору…