В суматохе, шуме и гаме на это вряд ли кто-то обратил внимание, но сама Ханна была более чем довольна.
Рассматривать улицы из рикши было интересно, повозка ехала не быстро и почти не тряслась, в повороты входила ровно…
На первых этажах зданий, как поняла для себя Ханна, располагались лавки, мастерские и склады, вторые же, судя по развешанному меж окнами белью на верёвках, детях на подоконниках и звукам являлись жилыми. Обычное дело, так-то…
Что Ханну удивило, так это обилие цветов, которое она не увидела с высоты. Цветы, собранные в букеты, гирлянды, венки продавали на каждом метре, ими были увешаны лавки, окна и дверные проемы, повозки и люди. Названий большей части цветов Ханна даже не знала. Их аромат с лёгкостью перебивал прочие неприятные запахи исходящие от того, что лежало на земле, и на что Ханна старалась не смотреть.
Когда рикша замедлила ход — впереди показался узкий проход меж домами, и образовалась небольшая пробка на дороге — пахнуло таким дивным ароматом жасмина, что Ханна даже завертела головой, пытаясь понять — откуда. Клаус, сидящий рядом с ней, удивлённо посмотрел на девушку, а потом догадался и сразу выцепил из толпы мальчишку с огромной плетёной корзиной, полной веток жасмина.
Ханна даже не успела ничего сказать, как на колени к ней опустилась целая охапка, а обрадованный монеткой мальчишка принялся кланяться и что-то тараторить в след отъезжающей рикши.
Не будь у рикши рваного полога, Ханна позволила бы себе более явственную благодарность, а так пришлось Клаусу довольствоваться словами и её эмоциями.
До нужной площади они добирались достаточно долго, но зато район, в котором располагалось здание посольства, видимо, считался престижным: тут не мешались под ногами толпы уличных торговцев, было значительно тише и пахло куда приятнее, хотя может быть так казалось из-за одуряющего аромата жасмина в руках Ханны.
Трехэтажный особняк из серого камня окружал каменный же забор с коваными воротами, которые уже услужливо распахнул лакей. Смуглый тиниец в ливрее смотрелся очень необычно, но такова была униформа…
За воротами раскинулся прекрасный сад, как смогла рассмотреть Ханна, перед ними же даже не удосужились землю подмести, не то что выложить брусчаткой…
— Островок цивилизации, ничего иного и не скажешь, — проворчал граф, осматривающий клумбы, когда Ханна с Клаусом подошли к ним с Лилавати, — а ведь ещё полвека назад посольства тут считай, что и не было, ютились в каком-то…
— Ваше Сиятельство!
По выложенной плитками дороге к ним шел худощавый невысокий мужчина, ни внешностью, ни одеждой, ни манерами не походящий на тинийца.
— Как же мы рады вашему визиту!
Судя по лицу мужчины, который улыбался искренне, он действительно был рад видеть своего гостя и его свиту, которая уже почти вся собралась за воротами.
— О, я могу вас понять, дорогой друг, — улыбнулся в ответ граф Фэнран, — как никто другой! Господа, позвольте представить, граф Кераерри, посол Санкийской Империи в Тинии.
Посол доброжелательно кивнул всем мужчинам по мере их представления, учтиво, с комплементом, наклонился поцеловать руку Лилавати и, на долю секунды, но Ханна заметила, потому как ждала его реакции, растерялся, когда ему представили её саму. Вероятно, он принял её за чью-то, можно даже предположить чью именно, супругу или даже компаньонку графини, но, похоже, что встретить тут и в этом обществе леди он никак не ожидал. И судорожно придумывал, как её приветствовать. До целования руки леди не доросли социальным статусом, фактически они были простолюдинками без титулов и статусов, но и проигнорировать он не мог.
Ханна же решила упростить ему жизнь, да и зачем кого-то обижать? Книксеном она себя не унизит, а посол вполне допустимо ответит на её жест наклоном головы, и все будут довольны.
Так и вышло, после чего граф Кераерри попросил всех следовать в особняк, чтоб разместить всех, заметив, что хоть окна в нём и раскрыты постоянно, на улице находиться несравнимо приятнее, поэтому большой сад в полном распоряжении гостей. Вероятно, поэтому он и вышел самолично всех встречать, не дожидаясь предписанного нормами приличий представления.
Ханна с интересом осматривалась, хотя интерьер особняка ничем не отличался от того, что был в моде в Санкии сейчас. Здание, похоже, действительно, новое. Посол гордился им так, словно сам строил, показывая комнаты и обращая внимания на элементы декора типа ваз и картин, которые считал значимыми. А потом сказал такое, от чего Ханна едва не оступилась, наступив себе на подол: