Герберт Маколей, адвокат Вайнента, сообщил полиции, что не виделся с изобретателем с октября. По его словам, К. Вайнент позвонил ему накануне и назначил встречу, на которую, однако, не пришел; о местопребывании своего клиента адвокату ничего не известно. Мисс Вулф, сказал Маколей, работала у изобретателя в течение последних восьми лет; адвокат заявил, что ничего не знает ни о семье погибшей, ни о ее личной жизни и не может пролить свет на личность убийцы.
Пулевые ранения не могли быть нанесены самой погибшей, поскольку….
Дальше следовал обычный отчет полицейского управления.
— Как ты думаешь, это он ее убил? — спросила Нора, когда я снова отложил газету.
— Вайнент? Я бы не удивился — он ведь сумасшедший.
— А ее ты знал?
— Да. Так как насчет глотка спиртного для поднятия настроения?
— И что она из себя представляла?
— Недурна, — сказал я. — Она была не уродина, очень чувственная, темпераментная и использовала эти качества, чтобы жить с Вайнентом.
— Она жила с ним?
— Да. Я хочу выпить, сделай, пожалуйста. То есть так было в те времена, когда я их знал.
— Может быть, сначала перекусишь? Она любила его, или это была так, деловая связь?
— Не знаю… Нет, дорогая, завтракать еще рано.
В приоткрытую Норой дверь проскочила собака и положила передние лапы на постель, а мордой ткнулась мне в лицо. Гладя ее по голове, я попытался вспомнить фразу по поводу женщин и собак, которую однажды сказал Вайнент. Я не мог вспомнить, что же это была за фраза; точно, что не цепочка ассоциаций типа «женщина — спаниель — грецкий орех — дерево», но что-то очень похожее.
Нора вошла с бокалами и очередным вопросом.
— А он что за человек?
— Высокий — выше шести футов, и один из самых худых людей, каких я когда-либо видел. Сейчас ему должно быть лет пятьдесят, но уже тогда он был почти седой. Нестриженый, нечесаный, рыжие усы с проседью и обкусанные ногти.
Я оттолкнул собаку, чтобы дотянуться до бокала.
— Да, звучит чудесно. И чем вы с ним занимались?
— Один малый по фамилии Келтермэн, который работал у Вайнента, обвинил его в краже то ли какой-то идеи, то ли изобретения. Он пытался припугнуть Вайнента, говорил, что если тот с ним не рассчитается, то он убьет его самого, взорвет его дом, украдет его детей, перережет горло его жене и сотворит бог знает что еще. Мы его так и не поймали, спугнули, наверное. Но тем не менее угрозы прекратились и ничего не произошло.
— А Вайнент на самом деле что-то украл? — спросила Нора.
— Т-сс, т-сс, т-сс, — сказал я. — Сейчас канун Рождества, и о своем ближнем надо думать хорошо.
4
Днем я пошел с Астой на прогулку; объяснил двум интересующимся, что она — шнауцер, а не помесь шотландского и ирландского терьеров; пропустил пару стаканчиков у «Джима»; заглянул к Ларри Кроули и притащил его с собой в «Нормандию». Нора готовила коктейли для Квинна, Марго Иннес, Дороти Вайнент и для мужчины, фамилии которого я не уловил.
Дороти сказала, что ей нужно со мной поговорить, и мы, прихватив бокалы, перешли в спальню.
Она приступила к делу без промедления.
— Ник, как вы думаете, это мой отец убил ее?
— Нет, — ответил я. — С чего это ему ее убивать?
— Ну, полиция… Слушайте, ведь она была его любовницей, правда?
Я кивнул.
— Тогда, когда я их знал.
Уставившись на свой бокал, Дороти сказала;
— Он мой отец, но я никогда его не любила. И маму никогда не любила. — Она подняла глаза на меня. — И Гилберта не люблю.
Гилберт был ее братом.
— Пусть тебя это не беспокоит. Многие люди не любят своих родственников.
— А вы, вы их любите?
— Своих родственников?
— Моих, — сердито насупилась Дороти. — Перестаньте разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать лет.
— Дело не в этом, — сказал я. — Просто я пьян.
— Ладно. Ну так что?
Я покачал головой.
— Ты была прелестным ребенком, а все остальные меня просто не интересовали.
— А почему? — спросила Дороти с неподдельным интересом.
— Да по разным причинам. Твои…
В комнату заглянул Гаррисон Квинн и предложил:
— Ник, пошли играть в пинг-понг.
— Чуть позже.
— И красавицу с собой бери. — Он подмигнул Дороти, и исчез.
— Вы, наверное, не знакомы с Йоргенсеном? — спросила Дороти.
— Я знаю Нельса Йоргенсена.
— Везет же некоторым. Нет, этого зовут Кристиан. Уж такова мама: разводится с сумасшедшим и выходит замуж за жиголо. — В глазах у Дороти блеснули слезы. Подавив всхлип, она спросила голосом испуганного ребенка: — Ник, что мне делать?
Я положил руку ей на плечо и стал подбирать в уме слова утешения. Дороти плакала у меня на плече. Рядом с кроватью зазвонил телефон. Из соседней комнаты доносились звуки «Взойди и сверкай», которую передавали по радио. Мой бокал был уже пуст.
— Уйди от них, — сказал я.
Дороти снова всхлипнула.
— Но от себя-то не уйдешь.
— Может быть, только я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
— Не дразните меня, пожалуйста, — покорно попросила она.
Нора, пришедшая, чтобы ответить на звонок, вопросительно посмотрела на меня. Пока Дороти не видела, я состроил ей рожу.
Когда Нора сказала в трубку: «Алло», — девушка быстро отстранилась от меня и покраснела.
— Я… я извиняюсь, — пробормотала она смущенно, — я не…
Нора дружелюбно ей улыбнулась.
— Не дури, — сказал я.
Дороти достала носовой платочек и приложила к глазам.
— Да… — говорила Нора в трубку, — я посмотрю, здесь ли он. Кто, простите, его спрашивает? — Она прикрыла трубку рукой и сказала мне: — Какой-то Норман. Будешь с ним говорить?
— Не знаю, — буркнул я и взял трубку. — Алло.
Довольно неприятный голос сказал:
— Мистер Чарлз?.. Мистер Чарлз, я слышал, что некогда вы были связаны с Транс-Американским детективным агентством.
— Кто это?
— Меня зовут Альберт Норман, наверное, мое имя ничего вам не скажет, но мне бы хотелось сделать вам предложение. Я уверен, что вы…
— Какое предложение?
— Это не телефонный разговор, мистер Чарлз, но если бы вы смогли уделить мне полчаса, то обещаю…
— Простите, но я очень занят, — сказал я, — и вообще…
— Но, мистер Чарлз, это…
Вдруг в трубке послышался какой-то громкий звук, это мог быть выстрел, или грохот падающего предмета, или что-нибудь еще.
Я пару раз сказал: «Алло», — и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора, поставив Дороти перед зеркалом, пыталась привести ее в порядок с помощью пудры и губной помады.
— Парень надул страховую компанию, — сказал я и пошел в гостиную, чтобы выпить.
Народу здесь прибавилось. Я всех приветствовал. Гаррисон Квинн оставил диван, на котором сидел с Марго Иннес, и возвестил:
— А теперь — пинг-понг.
Аста привстала и уткнулась мордой в мой живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Мужчина, имени которого я не уловил, говорил:
— Будет революция, и первым делом нас всех поставят к стенке.
Казалось, эта мысль приводит его в восторг.
Квинн подошел ко мне, чтобы еще раз наполнить свой бокал.
— Где это ты откопал эту маленькую блондинку? — спросил он, глянув на дверь спальни.
— Когда-то качал ее на колене.
— На каком? — хихикнул Квинн. — Можно его потрогать?
Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю газету и взял ее. Заголовки гласили:
ДЖУЛИЯ ВУЛФ БЫЛА ВЫМОГАТЕЛЬНИЦЕЙ;
АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТРУП;