— Это все?
— Пока все.
— По плану у тебя вопросов нет?
— Есть, как ни странно, и много. Но это особь статья.
— Можно подумать, что история с волками выпела тебя из равновесия, — приободрился Мечов. — Тоже мне горе! Я так уверен, что волки и для домашнего поголовья полезны. На больного оленя у них око наметано. А пастухам я бы посоветовал стеречь получше, вот что… Извини, но мне не нравится, когда из мухи делают слона. Капля, мир… К чему все это?
— К тому, Андрей Петрович, что из всех человеческих испытаний самое беспощадное это испытание властью. Между нами скажу, что выдерживают его очень и очень немногие. Мне хочется, чтобы ты оказался в их числе. Говорю это, как друг. Попробуй заглянуть в себя, пересмотри систему устоявшихся ценностей.
— Последнее время, Владлен Васильевич, меня только и делают, что учат.
— Может, недаром? К двадцатому мне нужен не только технически обусловленный документ, но и человек, способный провести его в жизнь, — Логинов выплеснул остывший чай в фикус и первым поднялся из-за стола. — Ты на работу сейчас?
— Куда же еще?
— Тогда поехали, хватит лясы точить.
— Кусов на пенсию не собирается? — с невинным видом поинтересовался Мечов, надевая в прихожей плащ.
— Пусть тебя это не волнует, — замкнувшись в лице, отрезал Логинов. — Когда пойдет, тогда пойдет. Он человек заслуженный и много претерпевший. Оставь его в покое, по-дружески прошу.
— Я? Его?! — Андрей изумленно раскрыл глаза. — Меня бы кто в покое оставил.
— Нечего казанской сиротой прикидываться. Не лучше ль, как сказано в бессмертной басне, на себя, кума, оборотиться? С цемзаводом ты сам виноват, подставился.
— Отдаешь на съедение?
— Напоминаю, что нужно советоваться, предварительно. Особенно, когда дело касается крупных объектов.
— Значит, берешь сторону Валюжного?
— В этом вопросе, безусловно.
— Кусов уже знает твое мнение?
— Пока нет… Кстати, Андрей Петрович, дать себя переубедить отнюдь не значит потерять лицо. Напротив. Советую использовать шанс и наладить с Кусовым отношения. Нам всем еще долго, надеюсь, придется работать вместе, — Логинов отомкнул замок и крикнул жене. — Уходим, Веруша, скоро не жди.
БУРОВАЯ
Июля двадцать пятого дня, как и положено по календарю, солнце впервые нырнуло за горизонт. С белоночьем в тундру, где на озерах так и не стаял до конца лед, пришла осень. Взыграл своенравный восточный ветер, раздувая жар, обметавших небосклон закатных перьев, дохнул холодком дальних кочевий. И враз поредели комариные тучи. Затрепетали жалко неброские смолевки и поздние лютики. Утки-морянки, гагары и прочие транзитные водоплавающие встретили первую зорю протяжным кличем. А после время, словно под уклон, покатилось. Белые мухи по утрам замелькали. Напитались жидкой синькой блеклые сумерки. Вертолет, на котором Мечов с Лосевым вылетели из Мессояхи, шел на одной линии с солнцем, насквозь пронзавшим незащищенные светофильтрами прямоугольнички окон. Даже здесь, в золотой высоте, оно выглядело багровым, как на закате. «МИ-8» опускался прямо в ночь, точнее, в полуночную сыворотку, когда зелень кажется серой и, как степные курганы, неясно темнеют усеченные сопки мерзлотных бугров.
Вызванный по радио вездеход уже помигивал противотуманными фарами. Раздутые баллоны повышенной проходимости и округлый фургон делали его похожим на дирижабль. Под колесами блестела грязь, а в воздухе плавал мелкий сухой песок, взбаламученный затихающими винтами.
В распахнутую дверцу просочилась сырая прохлада. Неуемная птица пеночка печально попискивала где-то в подножном березнячке. С ближайшей буровой доносился приглушенный визг вращающегося ротора. Невидимая вышка была помечена сигнальным огнем на крон-блочной площадке. Дальней незнакомой звездочкой прокалывал темноту тонкий заостренный рефракцией лучик.
От места посадки до буровой вертолет мог доставить за несколько минут, но Мечов, хоть ночь застала в пути, пожелал покрыть последние километры на машине. Хотелось своими глазами увидеть, как легла в мерзлотный грунт третья нитка газопровода. Строительство станции для охлаждения нагретого до пятидесяти градусов газа решили осмотреть на следующий день. Собственно, только за этим Мечов и прилетел в Междуречье. Сама по себе Восьмая буровая ничем особенным его не привлекала. Ни трудовыми достижениями, ни по части удобств не выделялась она среди прочих вышек, разбросанных по мессояхским болотам. Те же вагончики с телеантенной, рация для связи с базой, добавочный комплект труб под навесом и цистерна с аварийным запасом горючего. На случай плохой погоды, когда вертолет не сможет своевременно доставить ни бочки с соляркой, ни сменную бригаду.