Бонус толкнул дверь с такой силой, что затрещали створки, ударившись о стену. В комнате за столом сидел его брат-близнец, держа в руке черное перо. Пахло влажными чернилами. Бонус постоянно восхищался тем, насколько Рустико был похож на него. Осознание того, что ты фактически занимаешь два места в мире, несколько успокаивало его.
— Ну что, как все прошло? — спросил Рустико. — Судя по тебе, не так хорошо, как мы надеялись, да? — Он просушил перо от чернил песком, бросил его в отверстие посреди стола и облокотился на спинку кресла.
Бонус широкими шагами прошел по помещению мимо настенных ковров, украшенных разноцветными химерами с остроконечными языками. Обычно он восхищался роскошью, которой имел обыкновение окружать себя его брат. Сегодня же не бросил на ковры ни единого взгляда.
— Партечипацио признали дожем. Толпа ликовала, — устало объявил он.
— Что ж… — Рустико надул губы. — Но это не объясняет твоего возмущения.
Бонус потряс головой, как будто выбрасывая из сознания все происшедшее, а оно еще стояло у него перед глазами.
— Чуть было не сорвалось, — выдохнул он. — Этот дож — самый неподходящий для такой задачи человек, которого только можно было найти. Но он нам пригодится еще не раз. — Опершись обеими руками о стол, Бонус наклонился к брату. — Представь, его спасла собственная дочь.
Губы Рустико растянулись в кривой ухмылке:
— Та самая, на которой ты подумываешь жениться? Чем же она тебя так взбудоражила — неужели вызвала дьявола?
— Дьявола? О, если бы дьявола! Она пообещала народу мощи святого Марка! — Он ударил по поверхности стола ладонью. Чернильница Рустико опрокинулась, по рукописи растеклась черная лужа.
Наморщив лоб, Рустико безучастно наблюдал, как погибает его работа.
— Святой Марк, говоришь? Это разумно. У нее светлая голова. Но радости тебе она не принесет, хороший мой.
Бонус всем своим весом рухнул на деревянную скамью. Мебель со скрипом запротестовала, на что венет ответил трехэтажным ругательством, в котором особо выделялись лучшие места папы римского.
— Я не понимаю твоего волнения, — сказал Рустико и начал платком промокать маленькое чернильное море. — Партечипацио является дожем. Но мы же сами этого хотели. Теперь ты заставишь красавицу Мательду выйти за тебя замуж. Или… — Он оторвал глаза от своего занятия. — Или она уже ответила тебе отказом?
Бонус заставил себя проглотить ответ. Какое дело брату до того, насколько успешными были его ухаживания за Мательдой?! Пусть бы сам попробовал волочиться за ней.
— Ты, — наконец обвел он взглядом ковры, — ты ничего не понимаешь, брат мой. Вообще ничего.
Такое, чтобы он называл Рустико братом, случалось крайне редко. Сейчас не время для шуток — так следовало понимать этот жест.
Рустико поднялся, протиснулся между столом и стулом и сел рядом с Бонусом на скамейку. Доска прогнулась почти до пола и затрещала.
— Тогда объясни мне все, брат, — тихо, почти шепотом попросил Рустико.
— Как мы достанем эти мощи? — Бонус тяжело вздохнул и покачал головой. — Святой Марк! Как будто до нас было мало попыток заполучить его! Это невозможно, — резюмировал он, словно это математическая аксиома.
— Пожалуйста! — настаивал Рустико. — Давай по очереди.
— Для начала, — Бонус левой рукой отогнул один палец на правой руке, — реликвии святого Марка находятся в Александрии, в Египте. Эта страна уже не является частью Византии. Как ты знаешь, она захвачена сарацинами.
Рустико кивнул.
— Во-вторых, — еще один палец выпрямился на правом кулаке Бонуса, — то, что осталось от христианской общины в Александрии, принадлежит православной церкви. Копты вряд ли ни с того ни с сего подарят нам своего самого важного святого.
— Я на это и не рассчитывал. Его придется похитить.
— О, нет ничего проще! — Бонус отгибал палец за пальцем. — Незаметно зайти под парусами в порт Александрии. Прогуляться в церковь и, прихватив с собой труп, вернуться назад на корабль. Затем оторваться от преследователей, удрав на толстобрюхом корабле-дромоне[6]. Смотри, у меня пальцев не хватает!
— И, видимо, головы тоже.
— Что-что? — Бонус подумал, что ослышался, но, зная брата, уже понимал, что тот скажет в следующий момент.
— А то, что ты сам решишь эту задачу, хороший мой. — Рустико покровительственно положил руку на затылок брата.
— Я? Но я ведь только трибун, а такое дело — задача для… для…
6
Здесь: Военный парусно-весельный корабль. Использовался в византийском флоте в V–XII вв.