Группа Кретека аморфна, словно осьминог. Так же, как этот головоногий, она обладает способностью отбрасывать щупальца и выращивать вместо них другие. Достоверно известно, что у этого синдиката имеется мозговой и командный центр – несколько особо доверенных людей, представляющих собой ближайшее окружение Кретека, а также постоянно меняющаяся сеть наемников, которых используют для проведения определенной операции, а потом устраняют.
Аморфность Группы Кретека является эффективной мерой предосторожности. Кроме того, люди, осуществляющие связь между Кретеком и его „клиентами“, выполнив свою задачу, немедленно погибают или исчезают, в результате чего не остается ни свидетелей, ни улик, пригодных для суда. По той же причине оказывается невозможным установить связь между Кретеком и сделками, которые он проворачивает.
Ничего не известно также и о том, существует ли у Группы Кретека какая-либо постоянная штаб-квартира. Подобно многим другим деспотам, он в совершенстве овладел искусством мобильности и выживания. Он и его команда находятся в постоянном движении, курсируя между плохо управляемыми и нестабильными балканскими странами, никогда не превращаясь в стоячую мишень. Тем не менее, управляя столь разветвленной империей, Кретек научился пользоваться последними достижениями науки, взяв на вооружение новейшие образцы телекоммуникационной техники, чтобы держать связь со своими отдаленными „филиалами“.
Останки прежней Югославии являются для Кретека поистине золотым дном. В Косове сербские ополченцы и албанские повстанцы истребляли друг друга с помощью оружия, несомненно, поставленного им Кретеком. По слухам, Кретек также являлся теневым посредником в переговорах о поставке вооружений между Слободаном Милошевичем и Саддамом Хусейном.
После того как Милошевича свергли и миротворцы НАТО утихомирили разномастных вояк на Балканах, Кретек расширил географию своей деятельности. Его главными клиентами стали противоборствующие стороны в гражданской войне в Судане и многочисленные террористические группы на Ближнем Востоке.
Особую озабоченность вызывают некоторые признаки, указывающие на то, что Кретек уже не довольствуется прибылями, которые приносит ему незаконная торговля обычным оружием. Существуют подозрения относительно того, что Группа Кретека ищет выход на так называемый рынок АБХ – атомного, биологического и химического оружия. Нельзя исключать возможность того, что Антон Кретек сумеет добиться в этой области столь же впечатляющего успеха, который сопутствовал ему в других его криминальных предприятиях».
Короткий кусочек текста в самом конце был выделен жирным курсивом:
Примечание лично для Директора.
А. Группа Кретека представляет собой наглядный пример преступных организаций, которые могли бы попытаться получить доступ к «Мише-124», рассматривая его в качестве золотой жилы. Подобные группы весьма подвижны, адаптивны, склонны идти на риск и совершенно безжалостны.
Б. Вне зависимости от нынешней ситуации с островом Среда, необходимо заметить, что в настоящее время Группа Кретека фактически является «театром одного актера», то есть управляется одним человеком. Ликвидация Антона Кретека, вероятнее всего, привела бы к развалу данного преступного синдиката, что способствовало бы укреплению стабильности в целом ряде регионов, имеющих большое значение для национальных интересов США. В связи со всем вышеизложенным представляется целесообразным разработать операцию по санкционированному устранению Антона Кретека.
Клейн мрачно улыбнулся. «В нашем племени женщины гораздо опаснее мужчин», – подумал он. Мэгги Темплтон, по всей видимости, права. Из составленного ею резюме на него смотрело лицо потенциального врага. Для такого человека, как Антон Кретек, две тонны спор сибирской язвы – настоящее Эльдорадо.
И еще в одном была права Мэгги. Без Антона Кретека мир, бесспорно, станет лучше.
Восточное побережье Адриатического моря
Прилив закончился, на море царил штиль, и звезды сквозь прорехи в облаках равнодушно взирали на плотно утрамбованный песок пляжа. За береговой линией шла широкая полоса дюн, поросших тончайшей, с человеческий волос, травой и утыканных длинным рядом дотов – долговременных оборонительных точек. Они были давным-давно заброшены, и теперь в них гнездились чайки. Побитые временем, эти железобетонные коробки являлись молчаливым символом диких фантазий Энвера Ходжи.
За дюнами начинались похожие друг на друга, как близнецы, поросшие деревьями холмы Албании.
В ночной тьме послышалось урчание моторов, и на дороге, подпрыгивая в ухабистых колеях, появились два грузовика: тупоносый «Мерседес» и «Рейндж ровер» – меньше размером и новее. У съезда на пляж автомобили остановились. Из кузова грузовика выпрыгнули двое мужчин в мешковатых штанах и грубых кожаных куртках – типичной одежде албанских работяг. В руках у каждого был хорватский автомат «аграм» с навинченным на короткий ствол толстым глушителем. Мужчины заняли позицию по обе стороны дороги и замерли.
Было весьма маловероятно, что хоть одна живая душа появится здесь, на пустынном берегу, в этот ранний предутренний час, но если это все же случится, незваный гость – будь он крестьянин или полицейский – умрет.
Грузовики проехали еще полмили по направлению к берегу – туда, где он был наиболее широким, и остановились. Из «Ровера» и «Мерседеса» высыпало еще с полдюжины вооруженных людей и принялись уверенно работать. Двое мужчин остались в кузове «Ровера» и смотрели в небо, остальные готовили посадочную площадку для самолета. Они ломали химические световые палки и, когда те вспыхивали, втыкали их через определенный интервал торцевым концом в песок. Вскоре образовалась широкая полоса, очерченная тусклым сине-зеленым светом – невидимая из-за дюн, но хорошо заметная сверху.
Закончив работу, мужчины вновь заняли свои места в грузовиках и стали ждать, сжимая в руках пистолеты и автоматы.
Очень скоро в небе послышался гул реактивных двигателей, и параллельно береговой линии пронеслась двукрылая тень. Руководитель группы, грузный рыжеволосый мужчина в мешковатых штанах из красного вельвета, поднял к небу морской сигнальный фонарь и подал условный сигнал: две короткие вспышки, пауза и еще две вспышки.
Это был еще один из приемов, помогавших Антону Кретеку выживать в том опасном мире, в котором он существовал. Лично присутствовать при проведении всех своих операций, ни на секунду не выпуская ситуацию из-под своего контроля. Только таким образом можно было знать, кому можно доверять, а от кого необходимо немедленно избавиться.
Транспортный двухмоторный самолет «Дорнье Д-28» сделал еще один круг и пошел на посадку. Гул двигателей стал стихать, и вот колеса его шасси с негромким шипением соприкоснулись с берегом между двух линий светящихся химических шашек, выбрасывая струйки влажного песка.
Кретек вновь включил фонарь, давая пилоту понять, что тот должен остановить машину позади грузовиков. Пропеллеры «Дорнье» еще продолжали вращаться, а грузовой люк уже открылся, и из него появилась одинокая фигура. Низкорослый мужчина, араб из Палестины, был смугл, худ и заметно нервничал. Его глаза рыскали по сторонам. Он не доверял ни единому живому существу на этой планете.
– Здравствуйте, друг мой! Здравствуйте! – прокричал рыжеволосый, чтобы его голос был услышан за ревом двигателей самолета. – Добро пожаловать в прекрасную Албанию!
– Вы – Кретек! – даже не спросил, а констатировал палестинец.
– Да, меня часто в этом обвиняют, – заржал рыжебородый, ставя фонарь на капот «Ровера».
Араб, однако, не был склонен к шуткам.
– Товар – у вас? – спросил он.
– А иначе почему бы мы оба находились здесь, мой друг? – сказал торговец оружием и направился к грузовику «Мерседес». – Идите сюда и взгляните сами.
В свете луча единственного горевшего фонаря из кузова «Мерседеса» были немедленно выгружены несколько тяжелых деревянных ящиков, на боках которых красовались надписи кириллицей и международные символы, представляющие собой принятую во всем мире маркировку пластических взрывчатых веществ. Велев своим людям поставить один из ящиков в сторонку, Кретек раскрыл складной охотничий нож и разрезал желтую пластиковую ленту, которой тот был стянут. Затем он поднял крышку ящика, и под ней оказались плотные ряды брусков, тщательно упакованных в вощеную бумагу. Взяв один из них, Кретек сорвал обертку и сунул под нос арабу брусок гладкого вещества, по виду напоминающего оконную замазку, а по цвету – маргарин.