– Семтекс, – сообщал он. – Армейская пластиковая взрывчатка. Тысяча двести килограммов. Произведена менее трех месяцев назад и находится в полной боеготовности. Гарантированно убивает евреев и отправляет ваших шахидов в объятья семидесяти двух девственниц, которые с улыбкой на устах ждут их в обещанном Аллахом Занебесье.
Палестинец вздернул голову, в его выразительных глазах вспыхнули искорки гнева.
– Не смейте ерничать, когда говорите о священных воинах Мухаммеда, освободителях палестинского народа! – воскликнул он. – Вы должны проявлять уважение!
Глаза торговца оружием оставались холодными и пустыми.
– Все мы кого-то освобождаем, друг мой, – сказал он. – Лично я хочу освободить ваш карман от денег. Вы получили свой товар, теперь я желаю получить свои деньги, и черт с ними – с Мухаммедом и палестинским народом!
Араб вспыхнул, но, окинув взглядом окружившее его кольцо холодных славянских лиц, подавил свои эмоции, молча вынул из внутреннего кармана пиджака толстый конверт из манильской бумаги и бросил его на ящик со взрывчаткой. Кретек схватил его, открыл и пересчитал лежавшие внутри банковские упаковки евро, проверяя номиналы купюр.
– Все в порядке, – сказал он наконец. – Грузите.
Буквально танцуя возле смертоносного груза, экипаж «Дорнье» погрузил его в самолет и надежно застропил. Через секунду после того, как последний ящик оказался в брюхе самолета, палестинец забрался туда же – даже не обернувшись и не простившись с поставщиками убийственного товара. Грузовой люк самолета закрылся, а пропеллеры начали вращаться с нарастающей скоростью, швыряя в оставшихся на берегу торговцев оружием песок.
«Дорнье» вновь пробежал по временной взлетно-посадочной полосе, обрамленной светящимися химическими палками, взмыл в небо Адриатики, и вскоре рокот его моторов затих вдали.
Люди Кретека снова рассыпались по береговой полосе, чтобы собрать световые палки, и уже через час на широкой полосе песка не осталось ни единого следа, который мог бы намекнуть на то, что здесь происходило совсем недавно. Кретек и его помощник направились к «Роверу».
– Не нравится мне все это, Антон, – проговорил Михаил Влахович, перекинув «аграм» через плечо. Приземистый и лысый, с плоским, как блин, лицом, он некогда являлся офицером элитных войск теперь уже не существующей сербской армии, а сейчас был одним из самых приближенных к Кретеку людей – тех избранных, которым дозволялось обращаться к шефу по имени и на «ты». – Ты играешь в очень рискованную игру с этими людьми.
Влахович также являлся одним из нескольких людей, которым позволялось ставить под сомнение решения шефа и при этом оставаться живыми.
– Чего ты дергаешься, Михаил? – равнодушно хохотнул Кретек, хлопнув своего помощника по плечу. – Самолет мы встретили, товар, как и обещали, доставили, бабки получили, и они отвалили. Мы полностью выполнили контракт. А то, что случится потом… Кто что узнает?
– Но это будет уже вторая пропавшая партия! У арабов возникнут подозрения!
– Ой-ой-ой! Я уже боюсь! Арабы всегда подозрительны, у них просто мания преследования. Это, кстати, и хорошо. Это сработает нам на руку. – Кретек остановился у пассажирской двери «Ровера», просунул руку в открытое окно машины и открыл бардачок. – Когда мы начнем переговоры с «Джихадом» о новых поставках оружия, то просто свалим вину на их врагов. Мы скажем им, что на Балканах орудуют агенты израильского Моссада, которые делают все, чтобы не допустить притока на Ближний Восток оружия из Европы. Арабы ненавидят всех, но больше всего – евреев. Они с готовностью схавают версию, согласно которой их оружие прибрали к рукам евреи.
Кретек вынул руку из «бардачка» машины. В ней оказалась зажата серая металлическая коробочка размером с сигаретную пачку. Вытащив из нее телескопическую антенну, он нажал на кнопку включения, и на панели прибора вспыхнула зеленая лампочка, сигнализируя о его готовности к работе.
– Значит, ты все свалишь на евреев, Антон? – скептически спросил Влахович.
– А почему бы и нет? Разве это не правда? Евреи в ответе за все. Наши друзья-террористы – идеальные клиенты. За оружие и взрывчатку, которые мы им поставляем, они платят хорошие деньги и поэтому заслуживают того, чтобы знать правду… – Кретек поднял большим пальцем руки защитную панель и нажал на центральную кнопку передатчика. – …Но не всю. По крайней мере, не о том, что Моссад тоже платит мне хорошие деньги за то, чтобы это оружие и взрывчатка никогда не добрались до места назначения.
В сотую долю секунды сигнал передатчика долетел до электронного детонатора, влепленного в один из брусков семтекса, и небосвод на горизонте озарился яркой вспышкой. Над Адриатикой вырос огненный шар, и только через несколько секунд до слуха двух торговцев оружием донесся приглушенный рокот. «Дорнье» и все, кто был в нем, разлетелись на атомы.
– Вот в этом и заключается секрет умелого бизнесмена, Миша, – с удовлетворенной улыбкой заявил Кретек. – Нужно уметь одновременно удовлетворить как можно больше клиентов.
Древний, окруженный каменной стеной сельский дом был построен еще до рождения Наполеона, и в течение почти трех столетий в нем – одно за другим – жили поколения одного семейства. В Соединенных Штатах подобное строение стало бы исторической достопримечательностью, однако в Албании этот дом являлся всего лишь потрепанной временем халупой, стоящей на никому не нужной земле. В течение последних, наполненных самыми дикими пертурбациями пятидесяти лет сменяющие друг друга правительства постоянно обещали жителям фермы провести электричество. «Скоро, вот-вот!» – говорили они, но ничего не делали. И только когда здесь обосновался штаб Группы Кретека, в подвале фермы зарокотал мощный электрогенератор марки «Хонда».
Из сырого помещения бывшей спальни были выброшены соломенные тюфяки с грубыми домоткаными покрывалами, и их место заняли металлические столы, уставленные спутниковыми телефонами и высокочастотными передатчиками. Вокруг дома выстроилась цепь вооруженной до зубов охраны, заблокировав все входы и выходы, а все транспортные средства были спрятаны в надворных постройках.
Остальные орудовавшие здесь мужчины давно привыкли к постоянным перемещениям, к смене временных штаб-квартир. Им никогда не приходилось оставаться на одном и том же месте дольше чем на семь дней. Одна неделя на вилле курортного городка на румынском побережье, вторая – на верхнем этаже шикарного пражского отеля, третья – на борту рыбацкого траулера в водах Эгейского моря или, как сейчас, в промозглом деревенском доме в Албании.
Никогда не превращаться в неподвижную мишень – таково одно из основных правил, помогавших Антону Кретеку выживать. Искушение расслабиться и просто наслаждаться плодами своих успехов было велико, порой почти непреодолимо, но оружейный барон знал, что в его бизнесе это прямой путь к катастрофе.
Кроме того, его парни не должны ни на секунду забывать о том, что Старик все еще обладает острым глазом, каменным кулаком и не брезгует обагрить его кровью. Это было полезно для поддержания дисциплины.
– Как все прошло, Антон? – спросил его помощник, в обязанности которого входило поддержание связи, когда Кретек протиснулся сквозь узкий дверной проход в большое помещение – комбинацию гостиной и кухни.
– Без сучка и задоринки, друг мой, – добродушно проворчал Кретек. – Можешь связаться с палестинцами и сообщить им о том, что груз уже в пути. А вот прибудет ли он к ним… – Он посмотрел на заместителя пустым взглядом и пожал широкими плечами.