«Передать эту резолюцию, — говорилось далее в решении,—для утверждения в Совет Народных Комиссаров, определив срок ответа сегодня в полночь, при неполучении такового поступать согласно резолюции самостоятельно».
Заседание приняло к сведению информацию о том, что все госпитальные суда уже переданы «.под покровительство датского правительства».
Недостроенные корабли было решено «не взрывать, оставить их во владении заводов с тем, чтобы впоследствии или вернуть выданные казной авансом за них деньги, или, доплатив остальную сумму, принять с заводов».
Далее совещанием было решено: «В случае если представится надобность в уничтожении кораблей, на «Кречете», на мачте Службы связи поднимается сигнал: днем — три красных флага, ночыо — три красных огня»1.
Оценивая решение совместного заседания Совета флагманов и Совета комиссаров, можно сделать вывод, что, хотя по настоянию комиссаров в решении о транспортах было оговорено сохранение их за Советской республикой, фактически контрреволюционный Совет флагманов сохранил в силе свое решение от 3 апреля, так как внесенное в него изменение по существу являлось не больше как юридической формулой.
Обращает на себя внимание крайне малый срок для получения ответа Совета Народных Комиссаров, что фактически сводило на нет существенную поправку, внесенную комиссарами в решение о транспортах.
Не проявили комиссары достаточной бдительности и в вопросах о передаче госпитальных судов под «покровительство» Дании, об оставлении недостроенных кораблей заводам и о сигнале для взрыва.
Передача Дании госпитальных судов, частью принадлежавших до войны Восточно-Азиатскому пароходству, главными акционерами которого были датские капиталисты и бывшая императрица Мария Федоровна 204 205, проживавшая в то время в Дании, неизбежно привела бы к потере этих кораблей Советской республикой. То же самое означало оставление недостроенных кораблей заводам.
Кроме того, решение о передаче транспортов и госпитальных судов частным лицам и иностранному государству было принято в нарушение декрета Советского правительства о национализации торгового флота.
Решение о сигнале для взрыва, не предусматривавшее •никаких мер предосторожности, давало возможность злоумышленникам вызвать уничтожение кораблей даже и в том случае, когда эта крайняя мера не вызывалась необходимостью.
Чтобы предупредить возможность злоумышленных действий, Совкомбалт, повидимому, 4 или 5 апреля 1 направил всем командирам соединений, базировавшихся на Гельсингфорс, за подписями комиссара Балтийского флота и начальника военного отдела специальную директиву. В это-м документе говорилось: «Теперь же надлежит организовать все необходимые приготовления для уничтожения судов и имущества. Приготовления эти должны заключаться в соответствующей организации и расписании, причем должно принять все меры для того, чтобы они не возбудили паники в массах и -не повлекли бы грабежа и преждевременного уничтожения. Если приказание об уничтожении и последует, то только в самый последний момент»206 207.
Принятые на заседаниях 3 и 4 апреля решения были одобрены Щастиым и сообщены им 5 апреля в Морской генеральный штаб 208. Не сомневаясь в благожелательном ответе, он ждал момента совершить тягчайшее преступление—лишить Советскую республику огромного количества военных кораблей и транспортного флота.
Но случилось не так, как замышляли враги. Советское правительство 6 апреля отклонило предложение о фиктивной продаже кораблей и приняло решение, обеспечивавшее спасение Балтийского флота. В то время как враги стремились использовать ухудшение обстановки в своих преступных целях, матросские массы отдавали все силы делу спасения флота.
На кораблях шла лихорадочная работа. «Дни и ночи,— вспоминает (участник этого перехода на «Андрес Первозванном»,—-грузили мы на борт ящики с винтовками, патронами, консервы, м.ук,у, станки, автомобили, самолеты. На палубе и надстройках не было свободного места. Оставались лишь пространства для разворота башен.
Для укомплектования корабля мы приняли к себе до 400 человек гарнизона Свеаборгской крепости и других частей. Командного состава на линкоре было всего 12 человек, из них 5 механиков и один врач» 1.
«Наша «Республика»,—сообщает в своих воспоминаниях машинист этого корабля II. Прощенок, — приняла в свой трюм 2000 п.удов сахара и такое же количество муки, а также большое количество военного имущества... Во время аврала не жалели себя... Такое же приготовление шло и на остальных кораблях» 209 210.
В результате напряженной работы команд почти все корабли, назначенные к переходу в составе второго отряда, были готовы к выходу в море уже к 23 марта. Ожидали только ледоколов, но, как уже известно, часть их была захвачена немцами, ai «Ермак» своевременно не смог прибыть в Гельсингфорс. Обстановка, складывавшаяся в связи с вторжением в Финляндию немецких интервентов, не позволяла откладывать выход кораблей. Поэтому Совкомбалт решил, не ожидая более прибытия «Ермака», отправить в Кронштадт второй отряд кораблей, в состав которого входили линейные корабли «Республика», «Андрей Первозванный», крейсера «Олег» и «Баян», подводные лодки «Тур», «Тигр» и «Рысь».
С утра 4 апреля корабли второго отряда с помощью портовых ледоколов «Силач» и «Город Ревель» стали выходить на внешний рейд Гельсингфорса. Следует отметить, что Совкомбаютом были сделаны необходимые выводы из фактов захвата ледоколов «Большей» и «Тармо». Чтобы предотвратить возможность повторения подобных случаев, по решению Совкомбалта на всех лс-
доколах для их охраны были размещены сооруженные команды матросов
В день выхода кораблей второго отряда балтийцы стали свидетелями уничтожения англичанами своих кораблей. В Гельсингфорсе со времени первой мировой войны находилась флотилия из семи английских подводных лодок, пловучая база «Амстердам» и три парохода. Согласно Брестскому договору английские корабли подлежали разоружению или уводу в русский порт. Командир английского отряда коммодор Кроми отклонил предложение о переводе своих кораблей в русские базы и по указанию английского правительства решил взорвать их близ Гельсингфорса. При этом Кроми намеревался уничтожить также запас русских торпед (80 штук), находившихся на пловучей базе «Амстердам», и ценное имущество на пароходе «Обсидиан».
Но попытка уничтожить торпеды была предупреждена. Об этом рассказывает участник «Ледового похода» Сакун:
«Мы решили спасти эти торпеды. Я явился к командующему английской флотилией.
— Имею приказание перегрузить торпеды с «Амстердама»,— доложил я англичанину. На самом же деле я нс успел получить такого приказания, а действовал на свой риск и страх. Англичанин долго притворялся ничего не понимающим. Но я был настойчив и не уходил.
— Времени осталось мало. Наша база уже приготовлена к выводу на внешний рейд. Вы все разно ничего не успеете сделать, — сказал англичанин211.
— Нам нужно всего лишь 30 минут, — решительно заявил я.
— Ну, что ж, тогда выгружайте, — сказал англичанин и посмотрел на меня с насмешкой.
Напали перегружать. Работали с лихорадочной поспешностью, грузили торпеды, как бревна. Командир английской флотилии не скрывал своей злобы и досады, что там удавалась выгрузка торпед.
Только мы выгрузили весь запас, как подошел буксир и увел «Амстердам» для взрыва. Торпеды были спасены» 2.
Английские подводные лодки «Е-1», «Е-8», «Е-9», «Е-19», «С-26», «С-27», «С-35», плов-учая база «Амстердам» и три парохода были взорваны англичанами 4 апреля в районе маяка Г-рохара.