Утро не принесло никаких новостей. За завтраком Сердюков спросил хозяина, нельзя ли ему немного погостить, если так можно выразиться, в доме, чтобы самому составить собственное впечатление от произведений автора, чтобы понять, как, откуда вырастает эта чудовищная сила, несущая смерть. Что ж, Нелидов не был против. Одиночество сводило его с ума. Так пусть хоть следователь находится в пустом и мрачном доме вместе с ним. Одно только обстоятельство ограничивало время пребывания Сердюкова. Дней через десять намеревался вернуться Рандлевский. Он вынужден был покинуть товарища и отправиться в Петербург. Театр продолжал гибнуть, и надо было его либо спасать, либо продавать то, что останется от его крушения. К тому же Рандлевский вызвался подыскать Нелидову квартиру. Сам же Нелидов был пока не в состоянии ничего предпринимать. Феликс поведал Сердюкову, что Рандлевский буквально спас его после отъезда Софьи. Если бы не он, Нелидов точно бы расстался с жизнью. И вообще, Леонтий верный и преданный друг. Единственное, что у него осталось в этой жизни. Он, Леонтий, всегда оказывался рядом. Он поддерживал Феликса в тяжелых испытаниях, он помогал подняться на ноги, когда судьба гнула к земле. А главное, что он оказывался неизменно верным их дружбе, несмотря на страшную особенность Нелидова нести смерть близким людям. Иной бы побежал без оглядки, крестясь или плюя через плечо, а то и прямо в полицию. Знал ли Рандлевский о мистическом роке? О, несомненно! Не только знал, но и пытался уберечь Нелидова, предостеречь. А он, Феликс, не слушал его, верного товарища, брата. Нельзя, нельзя было позволять себе слабости любви, подвергать риску жизнь любимой женщины. Нельзя!
Итак, Сердюков решил остаться в доме предполагаемого убийцы и заняться несколько непривычным делом — изучением литературного творчества Нелидова. Следователь приказал Филиппу отправляться в Энск и послал с ним письмо к местному полицейскому начальнику. Пусть на всякий случай будет известно, что он тут занимается филологическими изысканиями с риском для жизни.
Потекли спокойные и однообразные дни. Сердюков поглощал произведения Нелидова, а когда давал себе отдых, они часами разговаривали с литератором. Нелидов долго и охотно раскрывал страницы не только своих книг, но и своей жизни, своей души. Он устал от той страшной доли, которая выпала ему. Он желал излить душу, но не Рандлевскому, по обыкновению, который знал его как облупленного с детства, а человеку постороннему. Ведь известно, что со стороны видней. Может, этот долговязый въедливый человек и поймет истину, вытащит на свет правду. Для Сердюкова эти длинные неспешные беседы тоже были чрезвычайно интересны. Интересен сам объект изучения. Престранный человек, потенциальный убийца, который с ненормальным удовольствием выкапывал из своей жизни комьями и грязь и свет. Полицейский понимал, что для Нелидова сейчас настал единственный шанс не сойти с ума, удержаться в ряду здравомыслящих людей, но для этого они оба должны понять, как Нелидов убивал своих жен. И если это делал не он, то кто?
Сердюков отобрал из произведений Феликса те, которые послужили основой для «смертельной аллегории». Первая сказка — новелла «Женщина-корова». Богатый крестьянин женится на хюльдре. Так назывались в скандинавских сказках лесные мифологические существа, имевшие особые сказочные возможности. Нечто наше, ведьминское, но почеловечней, подобрее. Хюльдра страстно любила своего жениха и поэтому отказалась от своих прежних чар во имя любви. Когда они венчались в церкви, у нее отпал коровий хвост, который был присущ этим существам. Супруги жили счастливо, не подозревая о грядущей беде. Муж постепенно охладел к жене и стал приглядываться к красивой и молодой соседке. И тогда несчастная возопила, что вновь желает обрести коровий хвост. Но на небесах не расслышали ее или не вполне поняли. И она превратилась в корову. А муж, не уразумев, откуда взялась корова, и боясь, что его обвинят в краже, поскорее зарезал животное. Да еще угостил соседку. Та откушала и сделалась страшней страшного, а сам крестьянин умер в ужасных мучениях.
Господи, да что же за мерзкая сказка! И сказкой-то не назовешь! Правда, аромат образов, язык, ужасающая атмосфера непередаваемы! Все-таки в творчестве Нелидова было нечто необычайно притягательное, иначе он бы не сделался столь популярен. Но то была притягательность особого рода. Когда читатель хочет ужаснуться, заглянуть по ту сторону жизни или в такие омуты человеческого сознания, от которых голова идет кругом. Его новеллы или пьесы нельзя просто пересказывать. Имеется в виду, что простой пересказ сюжета мало что дает для художественного, эмоционального восприятия. Но если сделать именно это, то можно вычленить нечто главное, ведущее — идею, образ, то, что подтолкнуло «мистическую силу» убить жертву именно таким способом.