— Как ты можешь так говорить! — воскликнула Зоя. — Если бы мама не пошла за тобой, когда ты покинул дом князей Стровольских, разве бы ты забыл ее?
По лицу отца Зоя поняла, что он хотел бы солгать, но не смог.
— Разве твоя любовь к маме отличалась от того чувства, которое я испытываю к герцогу? — спросила Зоя, настойчиво возвращаясь к прежней теме.
Отец не отвечал, и она продолжала:
— Папа, ты учил меня анализировать свои чувства. Ты учил меня отличать правду от лжи. Я твердо знаю, что мое чувство к герцогу не имеет ничего общего с прежними юношескими увлечениями. Оно такое же настоящее, как способность дышать, слышать, видеть, Зоя вздохнула и сказала:
— Даже если герцог никогда больше не заговорит со мной и, как ты желаешь, я никогда больше не увижусь с ним, я все равно буду его любить. Уверена, я никогда не смогу испытать такого же чувства к другому мужчине.
Они замолчали, и невысказанные слова, казалось, витали в воздухе. Затем Баллон произнес:
— Не знаю, дорогая, что тебе на это сказать.
— Давай оставим все как есть и позаботимся о герцоге. А потом, очевидно, мне придется исчезнуть из его жизни. Думаю, тогда и он захочет того же.
— Все-таки я предпочел бы отправить его в госпиталь, — сказал Баллон. — Обещаю не предпринимать ничего, не посоветовавшись сначала с тобой. Но мне кажется, что герцог еще не скоро поправится. А я не смогу так долго оставаться в Москве.
— Ты собираешься уехать так скоро?
— Я хочу уехать, — ответил Валлон. — После сегодняшней бойни я не смогу чувствовать себя здесь спокойно. Ведь я француз.
» Дело не только в этом, — подумала Зоя, — раньше отца никогда не волновала его национальность. Просто он очень разочарован и обижен, что оркестр уехал, ничего не сказав ему, дезертировал перед самой победой «.
Она могла их понять. В страхе за своих жен и детей музыканты решили увезти их до вступления в город французов.
» Теперь они могут вернуться, — сказала себе Зоя. — Если извинятся перед отцом, он их, конечно, простит, потому что он не из тех людей, которые долго помнят зло «.
И в то же время она понимала, насколько глубоко задело отца, что его покинули те, кому он полностью доверял. Зое казалось, что она слышит, как они говорят между собой:» В конце концов, он ведь француз. Почему мы должны волноваться за него?«
Они закончили ужинать, и Зоя пошла наверх навестить герцога.
С ним была Мари. Увидев Зою, она поднялась и вышла в коридор.
— Как он себя чувствует? — спросила Зоя.
— Трудно сказать, мадемуазель. Завтра доктор придет опять. Он хочет привести кого-нибудь, кто лучше разбирается в таких ранах. Если, конечно, не все врачи уехали из Москвы.
— Доктор так сказал?
— Да, он сказал, что с каждым часом город покидает все больше людей. И кроме всего прочего, невозможно найти лекарства.
— Не понимаю, как можно быть такими трусами! — возмутилась Зоя.
Мари попыталась успокоить девушку:
— Не волнуйтесь, мадемуазель. Мы присмотрим за месье. Он крепкий, а это самое важное.
Зоя внимательно посмотрела в глаза женщины.
— Ты хочешь сказать, что его жизнь в опасности? Мари заколебалась, но затем решила сказать правду:
— Он очень плох, мадемуазель. Но мы спасем его, если будем хорошо ухаживать за ним.
Она взглянула на Зою и быстро добавила:
— Не расстраивайтесь так. Сейчас он в лихорадке, вы ничем ему не поможете. Мы с Жаком присмотрим за ним. Положитесь на нас.
— Позвольте и мне помочь вам. Я не такая опытная, как ты. Мари, но уверена, что могу ему помочь. Я могла бы передать ему часть моей силы.
Не дожидаясь ответа Мари, Зоя прошла в комнату. Герцог лежал очень тихо, и вновь ее сердце сжалось при мысли, что он, может быть, уже умер.
Девушка коснулась его руки. Рука была теплой. Он выглядел таким спокойным, таким безжизненным, что Зоя представила себе огромный поваленный дуб.
Потом, держа руку герцога в своих руках, Зоя почувствовала, как ему передается ее жизненная сила. Она ощущала, как ее душа стремится к его душе, сердце ищет его сердце и отдает ему свою любовь.
— Боже, сделай так, чтобы он опять стал здоровым и сильным, — молилась она. — Он должен жить. Не лишай его жизни… оставь ему жизнь.
Молитва шла из самой глубины ее существа, молитва, в которую она вложила все мысли и чувства.
Потом она громко сказала герцогу:
— Я люблю тебя! Думай обо мне… Иди ко мне… Я твоя… я хочу, чтобы ты жил…
Герцог ничего не ответил.
Но каким-то таинственным образом Зоя почувствовала, что, в какой бы тьме и забвении он сейчас ни находился, она окутала его своей любовью и он услышал ее.
Глава 6
— Запах гари становится все сильнее! — едва слышно произнес герцог.
При первых звуках его голоса Зоя поднялась с кресла и подошла к постели.
— Я думала, вы спите, — сказала она.
Герцог посмотрел на девушку и подумал, что ее светлые волосы, пронизанные солнечными лучами, похожи на нимб. Он опять заговорил:
— Вы не ответили мне. Запах стал еще сильнее, чем был.
— Полагаю, это горят деревянные дома на соседней улице.
— Я уже говорил, что вы с отцом как можно скорее должны покинуть город, — начал настаивать герцог. — Уверен, доктор найдет место, куда я мог бы перебраться и не задерживать вас здесь.
Ему трудно было говорить, но голос звучал твердо.
Зоя улыбнулась.
— Вы полагаете, что мы могли бы… оставить вас здесь одного или отдать французам?
— Это придется сделать, — сказал герцог. — Когда придет доктор, я попрошу его найти подходящее для меня место.
Зоя ничего не ответила. Она думала о том, что после битвы в Москву привезли двадцать пять тысяч раненых русских солдат.
Губернатор заявил, что разместить всех раненых в Москве и обеспечить уход за ними невозможно, а потому их нужно отправить в другие города.
Дали приказ об отправке раненых, но тут выяснилось, что нет повозок, чтобы вывезти всех из Москвы. Некоторым удалось уехать, но десять тысяч русских солдат оставались в городе, а потом привезли своих раненых и французы.
Зоя, как и многие другие, никак не могла поверить, что Москва — святой город России — была сдана врагу без единого выстрела.
Французы вошли в опустевший город.
Валлон слышал, что Наполеон был ошеломлен, увидев безлюдные улицы и опустевшие дома и магазины.
В городе остались только старики и неимущие, которые не смогли уехать. Теперь они искали защиты в церквях.
Войдя в Москву, французские солдаты, полностью выйдя из-под контроля, начали грабить дома и винные лавки и вскоре все были пьяны.
Начались пожары, но никто не знал, поджигали ли свои дома сами русские или это происходило случайно.
От Жака Зоя узнала, что большая часть города разрушена, пожары тушить нечем да и некому. Ночью, когда все стихло, Зоя, стоя у открытого окна, слышала грохот рушившихся домов и пьяные крики солдат. Днем воздух был наполнен запахом дыма, черными плотными клубами поднимавшегося над крышами.
Она знала, что отец серьезно опасается за их жизни. Рассказы Жака, побывавшего в центре города, где расположились французы, были малоутешительными.
— Я должен увезти тебя отсюда, — без конца повторял Валлон.
— Папа, но, если мы даже найдем возможность уехать, как мы сможем оставить герцога? — спрашивала Зоя.
Накануне вечером, за обедом, разговор снова зашел об этом. Валлон встал из-за стола и резко сказал:
— Собери все самое необходимое! Зоя озабоченно взглянула на отца.
— Что ты собираешься делать, папа?
— Хочу увезти тебя, пока не загорелся наш дом. Или, того хуже, пока сюда не ворвались солдаты в поисках добычи.
В его голосе слышался страх, но Зоя знала, что боится он не за себя, а за нее.
Она спокойно ответила;