Теперь я понял, какова разница меж нашими образованиями. Звенигора, сына властного короля, с детства обучали воевать. Если бы за это принялся я, я не знал бы, с чего начать. А Звен знал. Прошло совсем немного времени, и он соединился с армией саламандр, в одночасье поднявшейся и выступившей навстречу своему принцу.
И вот я сидел в его до невозможности натопленной палатке, посреди раскинувшегося на холмах военного лагеря, и наблюдал, как принц задумчиво полощет в огне жаровни тонкие пальцы. Меня до сих пор бросало в дрожь от его огненных фокусов, хотя я понимал, что он проделывает это машинально, так, как бы я сам накручивал на палец прядь волос. Я вел очередной отвлекающий разговор, а на соседнем холме, между тем, просматривалось войско Салазани, готовое к завтрашнему большому сражению. Я пытался честно ответить на вопрос, что же такое магия.
— Ну, во-первых, надо очень хорошо знать себя. Собственно, медитация необходима именно для самопознания. Затем — самодисциплина. Никакая власть невозможна без власти над собой. Иными словами, маг должен знать свои ресурсы и уметь правильно ими распорядиться. Самопознанию отведен первый хайпурский цикл. Это — средство воздействия. Затем совершенно необходимо острое внимание к окружающему миру, как к объекту воздействия. Что на что влияет, что с чем и как связано, что к чему приведет. И, наконец, последний цикл — этика воздействия. Знаешь, — я засмеялся, — чем глубже входишь в вопросы этики, тем больше сомневаешься, стоило ли вообще с эти делом связываться. Сплошь да рядом самые благие намерения оборачиваются масштабными катастрофами. У меня были учителя, матерые волшебники. Так вот, чем почитаемее маг, тем осторожнее и реже он применяет Могущество. Рэй в свое время вычислил Хайпур чисто математически, интерполировав Волшебную Страну по минимумам магической активности. Место с наинижайшей энтропией. Я думаю, весь этот этический груз очень сковывает наших мудрецов, и принцам Белого трона, кстати, далеко не самым сильным волшебникам из существующих, приходится преодолевать чертову уймищу моральных преград, чтобы использовать свой дар на что-то существенное. Во всяком случае, деятельных волшебников Хайпур не очень одобряет. Я в самом деле опасаюсь, что подобным отношением они загубят древнее искусство! Все они, исповедуя недеяние, по уши погрязли в даосизме. А Черная магия запретов не имеет.
— Кто написал Черную книгу? — спросил Звен.
— Черная книга-плод коллективного творчества. Рэй, разумеется, не вел дневников, он не был большим любителем бумаги. Основную работу проделала, как обычно, леди Джейн, и, надо сказать, она отнеслась к Рэю очень непредвзято, хотя и не смогла удержаться от сомнительно назидательного финала. Точно знаю, что ей немало помогал Амальрик. Ну и твой покорный слуга внес свою скромную лепту.
Мы замолчали. Огонь в жаровне освещал его похудевшее лицо. У него тоже были этические проблемы. Одна из них возникла на пороге, отдернув полотнище входа и заранее оповестив о себе тяжелыми шагами, бряцанием доспехов и обменом паролем со стражами палатки принца. Проблема звалась дядюшкой Магнусом. Он поклонился мне и вошел. Кажется, он был настроен на разговор наедине, но Звенигор попросил меня остаться. У меня сложилось впечатление, что он сознательно не отпускает меня от себя, потому что ему необходим свидетель. Свидетель того, что сам Звенигор безупречен. Все равно, я уже знал, о чем пойдет здесь речь. Уже не первый день они отчаянно спорили об одной-единственной строчке в своде законов короля Златовера.
— Это всего лишь формальность, принц, — сказал дядя племяннику.
— Но формальность необходимая. Вы уже завоевали право на решение и надели на палец символ королевского слова. Без этой малости у вас нет права вести войска в бой.
— Формальность для вас, но не для меня, — стоял на своем упрямый Звенигор. — Коронный Совет, разумеется, не будет нести перед Златовером никакой ответственности, и вся вина за узурпацию власти ляжет на меня. Я принародно клялся, что не приму корону, пока жив отец.
— Давайте будем смотреть на вещи реально, — предложил Магнус. — Со времени той вашей клятвы прошло несколько месяцев. Вы многое пережили, ваши приключения наложили на вас отпечаток, отрицать который бессмысленно. Ваша преданность принесла вам любовь народа и политический авторитет. Но состояние Златовера не изменилось ни на грош. И нет никакой причины считать, что оно изменится завтра. Что оно успеет измениться раньше, чем старый король умрет.
— Изменится, если я завтра заставлю ее это сделать.
— Навряд ли. Простите. Я согласен, война необходима. Саламандры не обязаны терпеть беспардонность взбалмошной бабы. Но вы не имеете права командовать войском, пока на вашу голову не возложена корона. Это закон.
— Да, изданный для предупреждения мятежа.
— Отдавать приказы войску может только король.
— Простите… — робко вмешался я. — Не могли бы вы точно процитировать закон? Как он в самом деле формулируется?
Звенигор обернулся, ища поддержки, а Магнус прикрыл глаза, словно вспоминая.
— Так и сформулирован: «Войска следуют за носящим корону».
— Право принимать решения, стало быть, не включает в себя высшую военную власть?
— Это только право самому собой распоряжаться, — неохотно подтвердил Звенигор.
— В таком случае, — рассудил я, — следует создать прецедент временной передачи власти. Возьми ты эту чертову корону, а после боя верни ее обратно на голову Златовера. Причем все это проделай перед войском, принародно, с объяснением своих мотивов и причин.
Судя по всему, Магнуса мое предложение совершенно не устроило, он стремился раз и навсегда объявить Златовера покойником и возвести на трон его упирающегося наследника. Он был полон решимости насильно всучить Звенигору все возможные полномочия, чтобы тот окончательно погряз во власти. Мне показалось, что вдали от трона мой друг гораздо счастливее. Должно быть, Звенигор согласился на мое предложение исключительно из вредности, хотя я видел, что перспектива своими руками снять с неумершего отца пригоршню пламени — знак верховной власти — не дает ему места себе найти. Однако, по всей видимости, другого выхода не было.
Рассветало поздно. Стояла вторая половина ноября, первый неуверенный снег покрывал сухую землю, цепляясь за пучки сухой желтой травы. Под прикрытием ночной тьмы войска Салазани спустились с холма в просвистываемую холодным северным ветром ложбину. Земля была гулкая, промороженная, и отзывалась на шаги, словно бубен. Салазани входила в пору силы. Ночной заморозок особенно крепок был там, где почва понижалась. Стоявший рядом со мной Звенигор осматривал развернувшуюся перед ним картину. Я тревожно следил за выражением его лица. Честно говоря, я не видел, чем наша позиция предпочтительней. Но он засмеялся.