— Так вся эта плавильня…
— Только для того, чтобы согреть королевское сердце. Златовер жив, хотя я знаю нескольких влиятельных саламандр, готовых погрузить его в лаву прямо сейчас.
— Это его убьет?
— Несомненно… К счастью, они не могут это сделать без моего официального…
Звенигор резко смолк. К нам спешил высокий черноволосый… человек? Вряд ли. Саламандр с грузной фигурой, в одежде, усыпанной драгоценностями. Он даже не остановился, отдавая Звенигору небрежный, формальный поклон. По одному этому жесту было ясно, что принц у вельможи невысоко котируется.
— Отрадно, хотя и горько видеть скорбь благочестивого сына у тела отца, — произнес великолепно модулированный голос опытного спикера.
— Еще не пришло время скорби, уважаемый Магнус, — резко ответил Звенигор, и я заподозрил, что у принца пылкий характер. — Время трудных решений, но — не скорби!
— Готов согласиться, — отозвался Магнус, очевидно, куда лучше владеющий собой. — Время трудных решений.
Он вкладывал в эти слова какой-то другой смысл, и Звенигор это понимал, а я — нет. Скулы принца окрасились гневом.
— Принц ослеплен печалью утраты, — мягко сказал вельможа, обращаясь ко мне, — и глух к словам умудренных летами. Быть может, он услышит совет друга равного возраста? Простите, сударь, я не имею чести знать вас, но видя, что принц в горестный час предпочитает ваше общество, я смею надеяться, что вы достучитесь до его смятенного разума.
«Что ж, друг Горацио…» Разум Звенигора, однако, отнюдь не казался мне смятенным.
— Простите мою нелюбезность, — процедил молодой саламандр. Тип в побрякушках явно не пользовался его привязанностью. — Позвольте представить моего дядю Магнуса. Дядя, нас почтил визитом наследник Белого трона, сэр Артур Клайгель.
Вельможа поклонился, я кивнул. Важный саламандр опустился у ямы на колени, провел в молитве — или молитвенной позе — несколько минут, в течение которых мы молчали, а потом бесшумно удалился. К моему немалому облегчению Звенигор предложил вернуться в «прихожую».
— Плохо, что этот тип меня увидел?
— С одной стороны это немного нарушило мои планы. Но я на ходу решил, что выгоднее будет переиграть. Действительно опасным было бы, если бы ему удалось перехватить тебя в пути и не позволить мне сделать происходящее достоянием общественности. Но ты уже здесь и, предположительно, на моей стороне. В своем раскладе ему придется кое-что поменять, ведь он не может тебя не учитывать.
— Ты говорил, кому-то выгодна смерть Златовера. Он из них?
— Стервятники, — сквозь зубы выплюнул Звенигор. — Диадохи.
Златовер их вот так держал, — он показал стиснутый кулак. — Так что теперь они оживились.
— Постой. Диадохи — кто они?
— Родственники. Коронный Совет Златовера. Имели совещательный голос.
— А о каком трудном решении он толковал?
Звенигор поджал губы.
— Хотят, чтобы я объявил о своем согласии принять корону. Тогда Златовер полетит в лаву.
— Я так понимаю, ты этого согласия давать не намерен.
— Златовер — мой отец и сюзерен, — раздельно произнес Звенигор.
— Я за него умру.
— Так… погоди, ты — совершеннолетний?
— Да, конечно.
— А ты мог бы разогнать этот Совет к чертовой матери?
— Нет. Пока не выполнены кое-какие формальности, я могу только соглашаться или не соглашаться с мнением Совета. Фактически, я не имею права на самостоятельное решение.
— Тогда зачем им спешить навязывать на свою шею нового короля, когда они сами себе хозяева?
Звенигор покусывал губу.
— Я — не Златовер. У меня нет ни политического веса, ни авторитета, ни опыта. Я не владею механизмом власти. На этом троне я становлюсь их властной марионеткой. Такой, как я есть сейчас, я неминуемо попадаю под их пресс. Ну а если я становлюсь слишком уж неподатлив…
— То?
— Дядюшка Магнус мне наследует.
Я присвистнул.
— Тебе надо либо убирать его совсем, либо держаться от него подальше.
— Это что, совет от Белого трона?
Я смутился.
— Нет, реплика вдогонку ситуации. Э-э, послушай, а если бы Златовер на самом деле умер, ты был бы обязан принять корону?
— Мне сослагательное наклонение не нравится. Но тогда бы у меня не было проблем морального характера.
— Но ведь ты делаешь, что можешь!
— Ну да. Поджариваю папочку, насколько хватает энергоносителей, что было сил при этом отбрыкиваясь от его Коронного Совета.
— А что, — поинтересовался я, — остывание сердца — это болезнь такая?
— Да нет, — тихо сказал Звенигор. — Это элегантное и крайне жестокое убийство.
После долгой паузы я растерянно произнес:
— Что за чертовщина у вас тут творится? Кто его убил? Дядюшка Магнус?
— Не убил. Медленно убивает. Когда сердце Златовера замерзнет, он умрет. И это слишком серьезное дело для кучки осторожных предателей вроде Коронного Совета, способных только воспользоваться плодами чужого злодейства. Тот, кто это делал, был уверен в своей полной безнаказанности. За это отвечает волшебница, Артур. Снежная Королева.
Глава 4. Приключение в общих чертах
— Рассказывай! — чуть ли не взмолился я. — Все, и по порядку! Если только это не задевает каких-то там государственных секретов. И даже если задевает! У меня голова идет кругом, когда я клещами выуживаю из тебя очередную мрачную тайну.
Звенигор махнул рукой.
— Какие уж тут интересы, когда мы сидим в такой калоше. Начну с того, что нам, саламандрам, никогда не было дела до Салазани. Ни один из прочих народов Волшебной Страны не смог игнорировать ее прихода к власти… ни один, кроме нас. Все прочие вынуждены были покориться ей или же вносить в свой жизненный уклад какие-то коррективы. А на нас освобождение Зимы никак не повлияло. Шестьдесят градусов — разве это температурный перепад? Понимаешь, мы же автономны. Мы бы, честно говоря, Ее Величество даже не заметили. В общем, здесь в столкновение пришли два до крайности амбициозных характера. С одной стороны, наши места проделали брешь в безукоризненной карте ее политических интересов. Это никак не могло ее не уязвить. Как и то, что Златовер открыто выказывал ей свое пренебрежение в то время, как Волшебная Страна покорно склоняла перед ней голову, и могущественные духи прочих времен года выстраивались в очередь. Теперь, вдогонку событиям, в частной беседе я могу признать, что с Салазани стоило вести себя более дипломатично.
— Совершенно с тобою согласен. Хотя нам с леди Джейн и приходилось противостоять Снежной Королеве, лично против нее я ничего не имею. И, пожалуй, разумнее всего было бы считаться с нею, хотя и не давать ей власти сверх положенного. Она весьма могущественная, хотя, надо признать, довольно невежественная волшебница. И совершенно беспринципная.
— Боюсь, Златовер пал жертвой традиционного для нас пренебрежения к женщинам. У нас женщины не правят. Наше общество исконно патриархально, и даже жены высших сановников не имеют никакого политического веса.
— Ну… — агрессивно начал я… и замолчал, не зная, какое действие окажет мое мнение на саламандра, даже сколь угодно цивилизованного, а потом осторожно перечислил: — Леди Джейн, моя мать — леди Тримальхиара, Королева эльфов, Салазани… Это только те, с кем я непосредственно сталкивался, а сколько их еще, разных… И все справляются не хуже прочих.
Звенигор кивнул, рассеянно улыбаясь.
— Да я согласен, мы тут изрядно закоснели. Но, прямо скажем, в этом деле ни одна сторона не блеснула особым умом. Салазани выдвигала абсурдные, ничем не подкрепленные требования. А Златовер отвечал ей разве что не сквозь зубы. У нее репутация весьма эксцентричного духа… и Златовер не преминул публично проехаться на этот счет.
— Ну ничего себе! — я был и возмущен и смущен одновременно. — Каковы бы ни были ваши традиции, существуют же все-таки правила вежливого обхождения с дамами. Тем более с такими… опасными в обращении. Даже если бы она не была столь могущественна, это все равно непростительное хамство. В конце концов, это его совершенно не касается.