— Братья педанторцы! Потомки славного правителя Корат-Анрита! Когда-то давно мы вершили судьбы Вселенной, вели её к процветанию и вечной беззаботности. Когда пришло наше время умирать, вы поклялись своими душами охранять вечный сон Арахнорумов и помогать нашим сыновьям в достижении гармонии, стать для них примером, достойным багреть в груди лишь лучших. Но смогли ли вы сдержать обещанное и помочь нашим детям придти к прогрессу, достойному наших высших похвал? Нет! Вместо этого вы грызлись, как псы, деля последние кости несуществующей пищи! Погрязнув в междоусобицах, вы допустили, чтобы наше лучшее творение перешло в руки зла и обрушилось всевыжигающим шквалом на души наших неокрепших детей. Но забудем же наши прения, ибо нет сейчас времени на распри и ссоры. Отныне и вовек вы станете нерушимым щитом единства, способным хранить и оберегать Вселенную от зла! Идите же навстречу друг другу, уберите позорные отметины тёмного прошлого и скрепите своё единство клятвой только великих достойной!
В рядах обеих сторон раздались тихие восторженные возгласы. Стоявшие друг напротив друга по обе стороны от ущелья Трудор и Карствар, недоверчиво окинув взглядом стоявшие за их спинами армии, медленно направились навстречу друг другу, минуя мертвые тела своих товарищей по оружию и все дальше и дальше отходя от стройных порядков своих воинств. Первые шаги давались с неимоверным трудом: оба предводителя чувствовали, что оставшиеся в их осквернённых ненавистью душах все ещё пытаются багреть яркие языки пламени злобы и презрения, все ещё пытается затмить их разум слепая ярость, стремится вновь уничтожить воспылавшее в их душах чувство братства. Но метр за метром, шаг за шагом эти ненавистные и животные чувства уходили в многострадальную педанторскую землю, растворяясь в небытии времен, оставляя место милосердию, уважению и так давно забытому чувству локтя, казалось, давно покинувшему эти изуродованные косой Гражданской войны края. И вот, когда уж был достигнут непреодолимый рубеж, словно рваная рана зиявший на плачущем горькими лавовыми слезами лице Педантора, потомки Корат-Анрита встали на краях рубежа вражды, созерцая друг друга все ещё пылающими ненавистью голубыми глазами.
— А теперь скрепите своё единство печатью извечной, лишь вселенских владык достойной, — раздался, словно взрыв сверхновой на тёмном ковре пустынной материи, громогласный голос дракона, — ибо не будет уж более между вами границ ни для душ, ни для разума, ни для тел. Коснитесь же саркофага, вселенскую мощь в себя вобравшего, и будьте едины вовеки веков, как бесконечное пространство нашего мира.
Трудор и Карствар, еле заметно кивнув друг другу и закрыв сиявшие светом Альдебарана глаза, медленно потянулись щупальцами из магмы к обоим концам посоха. И озарило в тот самый момент яркое пламя вселенского света, казалось, давно сгинувшего в веках, пустынные, изуродованные войной равнины Педантора, и забрезжило место единения зарей, лишь самой глубокой туманности достойной. И ослепил тот свет на поле брани собравшихся, и понёсся тогда этот свет по фибрам душ отважных, душ исцеленных от предрассудков лишь животных дурманивших, и зажег сей свет в их сознаниях прощение, милосердие и сострадание, и воспылала в их душах в тот самый час любовь братская, как воспылал бы костёр надежды для потерявшегося в тёмном океане корабля. И пронёсся тот сияющий свет по закоулкам поля брани черного, по проходам, темнотой дышавшим, залез в пещеры, пожаром войны пылавшие; заполонило то святое пламя клетки душ за мертвыми руинами схоронившихся, а затем, озарив Педантор лучезаром вселенского единства, понёсся тот костёр атомный, костёр неделимый в свой священный путь, планет Фернана пустыни рассекая, словно всадник весть благую торопившийся сказать. И пронеслось в тот миг в голове каждого педанторца, что нет больше гадины-войны, что не будут они больше умирать, что наконец-таки карга-война покинет их многострадальный мир, что благое дело Корат-Анрита вновь засияет в их просветленном едином сознании, что теперь уж, будучи вместе, они, великие сыны педанторского народа, скреплённые вечным братским союзом, доведут славное дело своих сгинувших товарищей до победного конца. И исчезли с их грудей отметины позорные, клейма, лишь каторжан тюрьмы забвения, бесчестия и незрелости достойные; увидел каждый друг в друге не врага, а брата и по крови, белым пламенем струившейся по изломам-венам, и по разуму. Но не только лишь сознание единство обрело: планету потряс мощнейший толчок, лишь взрыва Сверхновой достойный, и задрожала земля многострадальная под ногами братские узы обретших, и лицезрели просветленные, как сама земля их родного дома направилась по праведному пути. Плиты задрожали и с громогласным треском, как горны победы звучавшие, устремились навстречу друг другу, ломая последние рубежи раздора и разобщенности. А дракон все держал священный Контериун, все также ярко полыхали его глаза, все также ослепительно светились линии-узоры на его теле. И вот, когда с громогласным воем-скрежетом тектонические плиты воссоединились и искоренили разлом раздора из педанторской истории, по рядам воинств пронёсся великий возглас ни с чем не сравнимого восторга, радости и счастья.