Что-то было не так.
И Скорпиус никак не мог сообразить, что именно, но всё равно видел — пусть и в темноте и сквозь полузакрытые глаза, не суть — эти старые знакомые коридоры в новом свете. И придавал этому слишком большое значение, да.
Остановившись у последнего поворота, Скорпиус потряс головой и поморщился от неприятного ощущения в висках. Хотелось лечь и уснуть прямо здесь. Давненько он не чувствовал себя настолько вымотанным не только душевно или умственно, но и физически.
Он огляделся, отгоняя мысль о том, что если его кто-то и мог бы заметить, то уже давно дал бы о себе знать, и свернул, наконец, к слизеринскому тупику. Замер перед стеной, скрывавшей проход в гостиную, и неожиданно провёл рукой по шершавым плитам. Он стоял перед этой стеной всего несколько часов назад, но казалось, что прошла уже вечность.
“Скорпиус Малфой, ты становишься слишком чувствительным”, — сказал он самому себе. Это было опасно. Неужели секс и внезапные нежности от Джеймса Поттера настолько плохо повлияли на него? Он легонько улыбнулся — сама мысль казалась смешной, — и уже собрался назвать пароль, как вдруг застыл, поражённый.
Он, серьёзно, стоял посреди коридора и почти хихикал, думая о вечере с Поттером?
Это действительно становилось опасным. Так легко было измениться: растерять свою невозмутимость, потерять контроль над дисциплиной, характером — да вообще потерять себя. Раствориться в этом гриффиндорском чудике, который чуть ли не в любви ему сегодня признался.
Стоп.
Скорпиус помотал головой и, шепнув пароль (какой-то очередной недо-шедевр их старосты), на автомате пролез в проход и побрёл в спальню семикурсников.
Поттеру обязательно всё нужно было усложнять? Почему нельзя было просто… это же игра, верно? Они просто играли. И хоть Скорпиус им манипулировал, Джеймс не слишком обижался, слава Мерлину.
“А если бы обижался — было бы гораздо хуже? — неожиданно подумалось Малфою. — Действительно хуже? Больнее?”
Душевно больнее?
Он наощупь открыл дверь в спальню, прошлепал к своей кровати и уже собирался упасть на неё, когда со стороны кровати Альбуса раздался шорох.
— Скорпиус? — Альбус, очевидно, не спал.
“Ждал меня?” — почему-то подумал вдруг Скорпиус, вспомнив, что перед его уходом у них состоялось нечто вроде перемирия, и засветил Люмос.
Ал приподнялся на локте, весь сонный и по обыкновению всклокоченный, и уставился на Скорпиуса.
— Ты чего по ночам… — он прищурился. — Эй, все нормально?
Да, наверное, он, Скорпиус, сейчас выглядел слегка не от мира всего.
— Кхм, да. Я просто…
Что?
“Просто вдруг понял, что в меня совершенно случайно влюбился самый неподходящий человек на свете, который совершенно случайно является твоим братом?”
“Просто переспал с ним?”
“Просто до меня вдруг дошло, что я сам от него… Я… То есть, у меня при нём совершенно нетипично для меня сносит крышу и отключается мозг, зато включаются инстинкты и чувства, которых быть не должно?”
— …просто устал. Извини, что разбудил, Ал.
— Да я и не спал особо, — пробормотал тот, тут же отворачиваясь и от души зевая.
Скорпиусу хватило сил на то, чтобы выдать смешок.
— Я вроде как ждал тебя, — брякнул вдруг Альбус. — Чтобы поговорить. Ну, знаешь, про всякое, — он отвёл взгляд и почесал нос, и Скорпиус неожиданно понял, что друг очень смущён. — Но ты какой-то… с ног валишься.
Скорпиус кивнул и принялся невыносимо медленно стягивать с себя ботинки. В голове что-то вертелось, какая-то назойливая и, наверное, важная мысль, но Малфой так устал, что думать об этом было совершенно невмоготу. Так лениво и так сложно, когда голова плохо соображала.
Альбус фыркнул.
— Скорп, ты таращишься на свои ноги, — заметил он, и Малфой тряхнул головой.
— Можно уснуть сидя? — максимально серьёзно спросил он, подавляя желание тупо упасть на кровать и больше никогда не двигаться. Альбус закатил глаза и фыркнул.
— Можно попробовать. Но я, честно, сомневаюсь, что это хорошая идея.
— Тогда ладно, — кивнул Скорпиус, пиная ботинки под кровать и сдёргивая покрывало. — Спасибо. Мне нужно было знать твое мнение. Так что теперь я могу спокойно спать, и… — он нёс абсолютную ерунду и, что самое прискорбное, совершенно не контролировал себя при этом. Снова. Мерлин, Джеймс, кажется, совсем дико на него влияет.
А, точно, вот о чём ему нужно было подумать!
— Спи, — со смешком сказал Альбус. — Спокойной ночи.
Скорпиус залез под одеяло и свернулся клубочком, впервые за неделю не прячась за пологом.
Может, ему и показалось, но на грани сна он услышал, как Альбус шепчет “нокс” и ещё что-то очень похожее на “прости меня”. Но, наверное, всё-таки показалось.
“Так больше не должно продолжаться, — мелькнула напоследок здравая мысль. — Джеймс… Джеймс — угроза. Пора с этим заканчивать”, — и Малфой, наконец, провалился в сон.
========== Глава №7 ==========
Открыв утром глаза, Скорпиус не сразу вспомнил события, произошедшие накануне. Лишь минут через пять, когда он уже собрался выбраться из постели, его лавиной накрыло осознание.
Вчера все пошло наперекосяк.
Не так, как должно было.
То есть… ну, ладно, произойти это рано или поздно должно было. Раз уж они оба слегка извращенцы и помешаны на чём-то ненормальном. Но главное было не это.
“Так продолжаться не может”.
“Ты мне очень нравишься”.
К Скорпиусу мгновенно вернулся весь тот приток нежности и странного ощущения, что он может позволить себе потерять контроль, и…
Вчера всё пошло наперекосяк. Так, как не должно было. Не должно.
Застонав, Малфой сполз вниз по подушке. Всё было просто ужасно. Отвратительно. Бесконтрольно.
С этим пора завязывать, срочно. Джеймс — он просто не представляет, как для Скорпиуса важно держаться подальше от… от всего этого. От диких, бешеных эмоций. От лёгкого покалывания в груди и разливающейся по ней теплоты. От тугого узла, скручивающемуся в животе. От неправильных мыслей и неправильных желаний. И, самое главное, от желания снова чувствовать эту свободу.
А значит — значит, ему нужно держаться подальше от самого источника всей этой головной боли.
Он накрылся одеялом и свернулся в клубок, закусив губу.
Интересно, когда до Джеймса дойдёт? Когда он поймёт, что Скорпиус собирается держаться от него подальше? Он устало вздохнул, и так прекрасно зная ответ: Джеймсу и в голову не придёт, что что-то не так. Он…
Он просто не понимает.
Глупый, наивный Джейми. Не понимает, что это неправильно. В глазах родителей, чёрт, да в глазах всего общества, в котором Скорпиус надеялся занять подобающее положение, как некогда и его предки, — не-пра-виль-но.
Не понимает, что это опасно. Потому что все могут узнать, а тогда… Он поёжился. Нет, он не был трусом, но не мог не согласиться, что отец вовсе не порадуется, если узнает, что он связался с членом семьи Поттер.
А Джеймсу невдомёк, что это просто непозволительно. Потому что ему, Скорпиусу, не нужен рядом с собой эмоционально нестабильный и сводящий с ума влюбленный. Мерлин, да потому что Скорпиус Малфой никому не позволит обдирать свои защитные маски, заполнять мысли и проникать в душу, так, что уже и не достанешь. У него нет чувств, нет и не должно быть. Ему нужна трезвая голова и сердце, которое не только не разбито — которое и разбить невозможно.
А Поттер не понимает всего этого. Значит, нужно дать понять это как можно яснее, пока он сам не… пока не стало поздно.
Скорпиус сжал челюсть.
И ничего, что уже поздно. Пустяки, переживёт.
Это пройдёт. Это точно пройдёт.
Это пройдёт?..
*
Джеймс задумчиво почесал нос и невидящим взглядом уставился на первый из пятидесяти вопросов теста по Трансфигурации. Но мысли его, однако, бродили далеко и к учёбе никакого отношения не имели.