В этот момент за спиной раздалось покашливание, и он, закатив глаза, обернулся, ожидая увидеть кого-то из однокурсников. Но у слизеринского стола, стараясь не смотреть на него, переминался с ноги на ногу никто иной, как Джеймс Поттер. Он теребил какой-то листок в руках:
— Привет, Ал.
Альбус вздёрнул брови, глядя на старшего брата как на нечто, абсолютно выбивающееся из картины его привычного дня, и осторожно кивнул. Скорпиус мысленно усмехнулся и растянул губы в подобии улыбки — Ал выглядел так, будто опасался, что Джеймс на него сейчас набросится.
Поттер тут же воззрился на него с удивленно-недовольным выражением лица.
— Доброе утро, Поттер, — подчёркнуто вежливо протянул Малфой.
— Ал, мама тебе писала? — обратился к брату тот, проигнорировав его заявление. Альбус молча помотал головой. — Она мне прислала… в общем, мы не едем домой на день рождения Лили.
Альбус заторможенно смотрел на него какое-то время, потом вышел из ступора и, скорчив недовольную рожицу, длинно вздохнул.
— Печально, — констатировал он столь безэмоционально, что у Скорпиуса сложилось однозначное впечатление, что это была неловкая попытка подражать ему.
— И не говори. Лили расстроится.
Альбус снова кивнул, не сводя с Джеймса настороженного взгляда, и тот приподнял брови, отчего стал выглядеть еще более нелепо, чем обычно.
— Ну, я пошёл, — он уже развернулся и сделал шаг в сторону, когда Скорпиус негромко сказал:
— Иди-иди, — и обратился к Альбусу: — Не понимаю, что толку говорить, что уходишь, если даже вежливо поздороваться язык не поворачивается.
Поттер-старший остановился, оборачиваясь к ним и напряжённо глядя:
— В смысле?
Скорпиус насмешливо искривил губы.
— Ну, знаешь… люди говорят “доброе утро”, или “привет”, или хотя бы “как дела?”, когда здороваются. Так принято в цивилизованном обществе. Во всяком случае, было принято, когда я последний раз там бывал. Альбус, ты не в счёт, — добавил он. Альбус фыркнул:
— Вот спасибо.
Джеймс скрестил руки на груди, снова подходя к их столу и смотря на них сверху вниз. Скорпиусу это слегка действовало на нервы, но подниматься на ноги, чтобы ответить на возможную реплику Поттера, было глупо.
— Думаю, если я не здороваюсь с тобой, Малфой, то просто не считаю нужным.
Скорпиус устало вздохнул.
— Очень зря, — пробормотал он себе под нос.
— Это ещё почему? — Поттер нахмурился — как человек, до которого очень долго доходит, по мнению Скорпиуса.
— Ты же не считаешь нужным здороваться со мной, Поттер. — А может, подняться на ноги всё же было хорошей идеей? — Так какая тебе разница?
— У тебя совершенно придурковатая логика, Малфой, — заявил Джеймс и, не дожидаясь ответа, резко развернулся, устремляясь прочь.
— А у тебя воспитание хромает и манеры, как у тролля, — бросил Малфой первое, что пришло в голову. Обвинение в нелогичности — кстати, само по себе довольно нелогичное, — к его удивлению, сильно задело: уж чем-чем, а своим холодным, трезвым и расчётливым умом он всегда гордился.
Поттер этот комментарий оставил без внимания, но, сев за гриффиндорский стол, посмотрел на них странным, испытующим взглядом, будто его что-то терзало. Может, тоже из-за вчерашнего?
Скорпиус вздрогнул, пытаясь поймать какую-то мимолётную мысль, которая вот уже второй раз возникала, стоило ему подумать об этом. Что же это… Тут он почувствовал тычок в рёбра от Альбуса, и неуловимая мысль, так и не оформившись, снова исчезла.
Скорпиус огляделся и, поняв, что все это время за ними внимательно наблюдали практически все слизеринцы, раздражённо передёрнул плечами — он не слишком любил привлекать к себе всеобщее внимание, тем более, из-за какой-то перепалки с Джеймсом Поттером.
Сегодня, положительно, был слегка безумный день.
*
Выходные для Джеймса прошли как в тумане — он всё никак не мог отделаться от навязчивых мыслей о Малфое. Стычка в пятницу вечером и последовавшая за этим короткая перепалка в субботу утром никак не выходили из головы. Вернувшись в воскресенье в Хогвартс, Поттер, не откладывая в долгий ящик, отправился бродить по коридорам в надежде наткнуться на нарушителя своего душевного спокойствия и как следует с ним побеседовать. Дело было почти безнадёжно — с какой бы стати белобрысому находиться где-нибудь вне своей гостиной почти перед отбоем, — но попытаться стоило. По крайней мере, хоть время убьёт, потому что сидеть в своей неуютной спальне в окружении злобных сокурсников и ломать мозг, пытаясь хоть что-то уразуметь было ещё невыносимее.
Медленно шагая по первому этажу, Поттер увидел, как дверь библиотеки распахнулась, и понял, что сегодня вечером в кои-то веки удача на его стороне: в коридор шагнул сам объект его поисков собственной персоной. Поттер подобрался.
— Малфой, — негромко окликнул он. Тот повернулся, фокусируя на нём рассеянный взгляд.
— Поттер? — удивлённо констатировал он и слегка скривился. — Чего тебе?
— Нужно поговорить, — собравшись с духом, как можно нейтральнее заявил Джеймс. — Уделишь мне минутку своего драгоценного внимания?
— С чего бы? — заносчиво вопросил тот. — Иди, куда шёл. Ты не тот человек, рядом с которым я мечтал бы тратить своё время, даже ту самую “минутку”… — он резко умолк, внезапно задумавшись. Та неоформившаяся мысль, что дважды приходила в голову в субботу, снова промелькнула в сознании, и теперь он постарался её не упустить. И шокированно хлопнул глазами, впрочем, сразу же привычно беря себя в руки. — Хотя… Хорошо, Поттер, — сказал он вдруг, замирая от какого-то неясного предвкушения. — Считай, что тебе повезло. Что ты там хотел?
— Не здесь, — Поттер развернулся, топая в противоположную сторону, к коридору, ведущему в совятню — вряд ли там кто-то ошивался в такое время.
— Ты… — обернулся он к послушно пришедшему за ним в этот глухой закуток Малфою. — Не хочешь объяснить, что это было — тогда, в пятницу? — как можно невозмутимее (и осознавая, что у него это плохо получается) осведомился Джеймс.
— Понятия не имею, о чём ты, — пожал плечами тот.
— Не выкручивайся, Малфой! — повысил голос Поттер, начиная мгновенно раздражаться от высокомерного тона и выбешивающей манеры поведения слизеринского засранца. — Ты должен…
— Я никому ничего не должен, — перебил его тот, лениво растягивая слова. — В особенности — тебе.
Джеймс почувствовал, как его снова накрывает, совсем, как в тот раз. Да что же это такое — этот несносный выскочка всегда теперь будет так на него действовать, превращая его из нормального, уравновешенного человека в какого-то монстра?
— Неудачник, — насмешливо добавил Малфой, подливая масла в и без того ярко заполыхавший в Джеймсе огонь бешенства. Поттер коротко дёрнулся и неумело, почти без замаха ткнул сгоряча кулаком в ухмыляющееся лицо. Из разбитого носа потекли алые дорожки. Скорпиус резко замолчал, вскидывая руку, прижимая к носу ладонь, и поднял взгляд на Джеймса. На секунду тому показалось, что в светлых глазах скользнула минутная растерянность. Джеймс моргнул, а когда снова посмотрел, сразу понял, что морок рассеялся.
И всё же, что-то было явно не так.
Зарвавшийся сопляк, смотря на него не отрываясь, размазывал кровь по лицу, но при этом продолжал кривить тонкие губы в презрительной усмешке.
Пытается строить хорошую мину при плохой игре и «сохранить лицо»? Тогда почему он вообще позволил себя ударить и почему не защищался? Джеймс не льстил себя надеждой — драться он совершенно не умел, тогда как Малфою во всём Хогвартсе не было равных в искусстве дуэли. Он обучался этому по всем правилам с самого детства, как и положено в «приличных чистокровных семействах». По крайней мере, такие ходили слухи. Давно бы уже выхватил палочку и размазал Джеймса по стенке, разделал на ровные кусочки, сжёг бы их и развеял пепел по ветру.