— Всё ясно, Туросик. Пойдёшь ко мне в пантеон?
— А чегось нам тама делать то надо? — недоверчиво спросил хмельной бог.
— Мир от напасти спасать. Чудища к нам иномирные повадились захаживать, да души людские пожирать.
— Так не сдюжу я. Слабый я божок, третьего уровня обелиск, на более силы не хватает.
— Так ты не один будешь, нас пока пятеро, ты шестым будешь. Мы на помощь приходить будем, если потребуется, да тебя звать.
— Баять ты горазд, да только витязь с меня не аки какой, я ж чем дальше от камня Латыря своего отхожу, из круга оберега значицца, тем маковка больше болит. Силушка меня покидает, не могу с ентого места уйти, привязанный я. — опустив голову признался новый товарищ.
— Да ничего страшного, придумаем чего. Может в селении твоём стелу защитную поставим, она землю плодородную восстановит.
— Ох не ведомое мне слово заморское, а коли эта погань заграничная лес родной подсобит высадить, так я согласен. Давно в пуще не бывал, душа истосковался, на пески енти поганые заглядываться.
— Добро, тогда пошли по твоим подземельям походим, да силы подкопим. Плюс тебе руну «Пантеон» нанести надо.
— Была такая, да истёрлася, как море-акиян пропал, так и истёрлася.
— А что за море-акиян?
— Ну дык магией теперя кличут.
— Значит, жди старый, скоро вернётся твой море-акиян, будешь заново учится колдовать.
— Да не колдун я, так вершками ведаю.
Заглянули в селение, там в нашу честь пир устроили, вкусностей разных наготовили, и самогонку пришлось мне попробовать. Пару чарок выпил, а потом ничего не помню, утром с Машей на одной кровати проснулся, а она без платья лежит рядом. Боюсь, кабы беды не натворил. По-тихому с кровати встал, собрал одежду и в дверь просочился, авось пронесёт, и не вспомнит ничего ученица. А я пойду гада старого новой руне обучать, а то на его обелиске, руны не правильные, мне не знакомые.
Глава 2
Бог и самогон
Три дня потратил на обучение. Старый совсем от учёбы отвык. Но превозмог и сумел, признаюсь, страшно на улицу выходить, там недовольная Маша и народ строит, ох и страшная она в гневе, даже богу не хочется под её руку попадать. А разговор у нас важный намечается, боюсь правду услышать. Ведь эта пигалица, меня похотливым гадом за спиной называет, да девушек красивых от меня выпроваживает, мне Димон всё про её проделки рассказал.
Скрываться дальше уже некуда, пришлось выходить на улицу, и принимать последствия той пьянки. В очередной раз убеждаюсь, что спиртное тёмные боги придумали, после него ничего хорошего не получается.
— Ну здравствуй бог развратник. — недоброжелательно поздоровалась ученица.
— Уже не наставник?
— А какой наставник ученицу щупать будет? — поставив руки в бока, парировала девушка.
— Так не помню я ничего, как обрезало. После третьего стопарика, выключился. — честно признался разгневанной валькирии.
— Так после третьего всё и началось. Вы с рогатым решили кровь в селении разбавить, да пошли по домам баб собирать. Я еле тебя уволокла от прошмандовак этих. На плечах тащила. А ты ирод такой, по дороге всю меня облапал. Где это видано, чтобы аристократку, лапали без её согласия? — Маша всё больше расходилась.
— Ну так бог повыше аристократов будет. — решил возразить ей.
— С этим я поспорю!
— Так ничего плохого не произошло, ну распустил немного руки, с кем не бывает? — надеюсь, что дальше дело не зашло.
— Так это не всё, я тебя на кровать бросила, а ты меня схватил и крепко обнял, я вырваться не смогла, а после заснул, не выпуская из объятий. — уже не так сильно кричала Маша.
[Маша]
В тот вечер он облапал меня, было мерзко и приятно. Я хотела убить этого гадкого бога, и прижаться к его крепкой груди. Столько разных чувств, и грязных мыслей родилось в моей голове. За это я ненавидела его ещё больше. Знатная аристократка, представляла, как занимается грязными делами с пьяным богом. А когда он обнял меня, я просто растаяла в этих объятиях. Мне было хорошо, я ощущала себя защищённой и самой любимой, а затем я сошла с ума. Сняла с себя одеяния и легла обратно в постель к этому мерзкому богу. Я хотела воспользоваться моментом пока он спит, но от переживаний и усталости уснула. А этот похотливый гад, скрылся утра, ни сказав мне ни слова. А теперь оправдывается передо мной, а мне самой стыдно, так что буду нападать, пусть чувствует вину за своё поведение.