— УдивительньМ остров! — воскликнул Пимм. — Вы там когда-нибудь быьали?
— Нет, — ответил Карелла.
— Нет, — повторил Клинг.
Мистер Пимм, стройный худощавый человек с ярко голубыми глазами и песочными волосами, неплохо загорел на острове. Он распаковывал чемоданы с энергией че ловека, который чувствовал себя в форме. Его жена Джанин, миниатюрная брюнетка, разбирала вещи, извлеченные мужем из чемоданов, и относила их в стенной шкаф и ванную. У нее начала облезать кожа, особенно на носу. Рассуждения мужа об острове она слушала с улыбкой. .
— Если судить по нашему городу, — говорил он, — можно подумать, будто пуэрториканцы — жалкие неудачники. Наркоманы, хулиганы, проститутки и все такое прочее Ты уж меня извини, дорогая, — добавил он, обращаясь к супруге.
— Ничего, ничего, Джордж, — улыбнулась та.
— Но поверьте мне, в действительности это милейшие, очаровательнейшие люди на свете, — продолжал Пимм. Например, выходим мы из «Эль конвенто»— это отель в самом центре старого Сан-Хуана, — выходим мы после обеда из варьете — кстати, прекрасное шоу! — время за полночь, правильно, дорогая?
— Да, явно за полночь, — подтвердила Джанин.
— Вы представляете себе, что значит пройти по пуэрториканскому району нашего города в такое время? Хотя бы по латино-американской части Калвера. После полуночи! Не сочтите за выпад, дорогие друзья, но это означает подвергнуть себя смертельному риску, не так ли?
— Трущобы все одинаковы, — сказал Карелла. — Я бы не рискнул пройти после полуночи и по Эйнсли.
— Джорджа и на Холл-авеню не затащишь, — вставила с улыбкой Джанин Пимм.
— Неправда, — возразил ее муж. — Холл-авеню — спокойная улица, там можно чувствовать себя в полной безопасности, верно я говорю?
— Грабежи и нападения бывают и в хороших районах, — ответил Карелла, — но вообще-то на Холл-авеню более или менее спокойно.
— Но я, собственно, не об этом, — продолжал Пимм. — Я о другом. Гуляем мы по улицам старого Сан-Хуана глубокой ночью, единственные туристы, вокруг сплошь пуэрториканцы, но мы совершенно не боялись, что с нами может что-то случиться. Мы чувствовали себя в полной безопасности и не сомневались, что эти люди не только не собираются причинять нам вред, но даже рады нам и в случае чего готовы прийти на помощь. Почему же тогда это происходит?
— Что именно?
— Как только они приезжают в наш город, тут же начинают выбрасывать мусор из окон, пачкают, как свиньи, употребляют наркотики, продают своих сестер, нарушают порядок. Почему так происходит?
— Может быть, они гораздо гостеприимнее, чем мы? — спросил Карелла. *
— Вы так думаете?
— Может быть, если бы мы помогали им чувствовать себя в безопасности, все было бы по-другому?
— Так или иначе, — задумчиво протянул Пимм, — это очаровательный остров.
— Расскажи им об Эль Хунке, — попросила Джанин.
— Ну конечно! Это тропический лес. Если попасть «эти дебри…
— Это самые настоящие джунгли, — вставила Джанин.
— Вот именно, джунгли, — подтвердил Пимм. — И в них…
— Мистер Пимм, — перебил его Карелла. — Я понимаю, что вам надо распаковаться, а мы пришли не вовремя, но все-таки…
— Нет-нет, — сказал Пимм, — мы можем заниматься чемоданами и разговаривать. Правда, Джанин?
— Конечно, ведь у нас нет никаких срочных дел…
— Мы все равно не хотели бы отнимать у вас время, — сказал Карелла, — но, может, вы слышали об убийстве Лейденов, когда были на юге?
— Да, — подтвердил Пимм, — об этом писали газеты. Кошмар!
— Кошмар, — повторила его жена.
— Вы их хорошо знали?
— Примерно так, как соседи, живущие Ь большом доме, — сказал Пимм. — У нас обычно говорят, что люди живут рядом много лет и понятия не имеют, как друг друга зовут.
— Да, но вы-то знали Лейденов?
— В квартире я у них не бывал, если вы об этом.
— Мы с Джорджем живем здесь год.
— Чуть больше, — поправил жену Пимм.
— Но в квартире Лейденов вы не были?
— Нет, ни разу.
— Я была там однажды, — сказала Джанин.
— Когда?
— Однажды миссис Лейден заболела. Я встретила ее утром внизу с бельем. В подвальном помещении. Она была жутко бледная. Я решила, что она вот-вот упадет в обморок, и поднялась с ней в квартиру. Ее стошнило в ванной.
— Когда это случилось, миссис Пимм?
— Кажется, в апреле. Да, в начале апреля, может, чуть позже.
— Вы говорили, ее тошнило…
— Да, вырвало.
— Она была беременна? — спросил мистер Пимм. — Кажется, об этом говорила миссис Лейбовиц.