Рокера звали Янк, об этом гласила тщательно выведенная белой краской надпись на куртке. У него были засаленные черные волосы и густая черная борода. Глаза были голубые, но один почти не открывался из-за широкого шрама, который протянулся от виска через глаз и щеку до самого подбородка. Кроме кожаной куртки, на нем была обычная форма рокера: кожаная фуражка с высокой тульей (шлем был пристегнут к мотоциклу, стоявшему рядом у обочины), черная футболка с приставшими к ней белыми нитками (очевидно, она стиралась вместе с белым бельем), черные джинсы, широкий кожаный ремень с металлическими заклепками и черные сапоги. На шее болтался разнообразный набор металлических цепочек, на одной из которых висел немецкий железный крест. Он сидел на высоком деревянном стуле у витрины магазинчика, торговавшего плакатами и наклейками для мотоциклов и, куря сигару, наслаждался видом собственного мотоцикла. Он даже не удосужился посмотреть на Кареллу, когда тот подошел к нему. Наверное, интуитивно он почувствовал, что подошедший к нему человек— полицейский, но не знал за собой никакой вины и потому был спокоен. Рокерам вообще было свойственно считать самих себя чем-то вроде полицейских, а всех остальных — отбросами.
Карелла не стал терять попусту время. Он показал значок и удостоверение и представился: .
— Детектив Карелла, восемьдесят седьмой полицейский участок.
Янк абсолютно равнодушно оглядел его с ног до головы и, выпустив облако $ыма, произнес:
— Ну?
— Мы пытаемся идентифицировать личность одного молодого человека, который, скорее всего, жил в этом районе.
— Ну и что?
— Я подумал, что ты, наверное, сможешь нам помочь.
— Из чего же это следует? .
— Ты ведь здесь живешь?
— В общем, да.
— А как долго ты здесь живешь?
— Нас трое. Мы приехали с побережья пару недель назад.
— Бродяги?
— Странники, так будет правильнее.
— Где же ты живешь?
— Здесь и там.
— Где это — здесь и там?
— Мы останавливаемся i разных местах. У нас много друзей, и они всегда рады нас принять.
— А где ты сейчас остановился?
— За углом.
— А точнее?
— На Ротленд. Послушайте, вы сказали, что хотите выяснить личность какого-то человека. Теперь выясняете мою. К чему все эти вопросы? Вы что, хотите повесить на меня какое-нибудь нерасквытое преступление?
— А что, ты его совершил?
Парень пожал плечами.
— Мотоцикл припаркован по правилам. Я сижу, курю сигару и размышляю. Это что — преступление?
— Никто и не говорил, что ты сейчас совершаешь что-то незаконное.
— Тогда х чему все эти дурацкие вопросы?
Карелла достал из кармана записную книжку, в которой лежала фотография убитого.
— Знаешь его? — спросил он, протягивая фотографию Янку, который в очередной раз выпустил огромное облако дыма.
Тот выпрямился, поудобнее устроился на стуле, и, держа фото между коленей, стал внимательно его рассматривать.
— Я не видел его ни разу в жизни, — сказал Янк, возвращая фото Карелле, затем подался назад вместе со стулом, прислонился спиной к стене и, глубоко затянувшись, выпустил дым изо рта.
— Я бы не возражал, если бы ты представился, — сказал Карелла.
— Зачем?
— На случай, если мне нужно будет сно-а тебя увидеть.
— А зачем вам снова меня видеть? Я же сказал, что никогда не видел этого парня.
— Да, но иногда люди вспоминают что-то, а так как ты и твои друзья очень любите путешествовать, вы всегда можете услышать что-нибудь ценное и рассказать…
— Рассказать? — перебил Янк и ухмыльнулся. — дайте свои координаты. Если я что-нибудь узнаю, то обязательно позвоню.
После небольшой паузы, во время которой Янк выпустил еще два кольца сизого дыма, он добавил:
— Ну так как насчет моего предложения?
— Я ведь уже назвался, — заметил Карелла.
— Да, у меня неважно с памятью, — снова ухмыльнулся Янк.
— Я думаю, мы еще увидимся, — сказал на прощание Карелла.
— И не надейся, — тихо сказал ему вслед Янк.
ГЛАВА VI
В среду, около часа дня в участок позвонила Августа Блейер и попросила позвать к телефону детектива Клинга, у которого как раз был обеденный перерыв, и он прилег вздремнуть в одной из пустовавших камер. Мейер предложил девушке оставить номер телефона, чтобы Клинг перезвонил ей, когда вернется с перерыва, но Августа сказала, что у нее лишь несколько свободных минут, и она была бы весьма признательна, если бы Клинга все-таки отыскали и пригласили к телефону, и добавила, что это связано с ограблением. Мейер, ругаясь про себя, пошел и разбудил Клинга. Тот, узнав о причине такого срочного пробуждения, к удивлению напарника абсолютно не расстроился. Даже наоборот, поспешил к телефону и, взяв трубку, радостно произнес: