— Ребенок видит в матери Ванессу Редгрейв?
— Молодую и красивую женщину. Берт! Ей-богу, если ты будешь…
— Извини, я просто так. Давай дальше.
— Я говорю более чем серьезно! — сказала Синди и взяла из инкрустированной шкатулки сигарету.» Клинг дал ей прикурить. — Спасибо, — сказала она и выпустила струйку дыма. — О чем я?
— О молодой и красивой матери.
— Вот, вот. Именно так воспринимает ребенок мать, он видит в ней молодую и красивую девушку, на которой хотел бы жениться сам. Ты ведь слышал, как дети говорят, что хотели бы жениться на мамочке.
— Слышал.
— Ну вот, женщину в парке играет молодая и красивая Ванесса Редгрейв. А мужчина гораздо старше ее, у него в волосах седина. В фильме это даже как-то подчеркивается. Точно не помню, но фотограф, кажется, говорит, что ее любовник слишком стар для нее. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что он — воплощение отца?
— Именно. А значит, эпизод в парке, когда фотограф ни мает любовников, можно истолковать как наблюдение любовной сцены между матерью и отцом маленьким мальчиком.
— Здорово.
— Фотограф не понимает, что происходит. Он свидетель соития, но смысл происходящего ускользает от него. Вот он начинает увеличивать снимки. Так мальчик прокручивает воспоминания, восстанавливая детали, чтобы понять, что к чему. Но чем больше он вглядывается в увеличенные фрагменты, тем больше недоумевает, пока наконец на одном из увеличенных снимков не различает пистолет. Обрати внимание: пистолет!
— Да, пистолет, — сказал Клинг.
— Думаю, ты без меня знаешь, что у психологов пистолет — это устойчивый символ.
— Чего?
— Сам знаешь чего, — сказала Синди.
— Надо же! — удивился Клинг.
— Да! И подчеркивает, что основа всего этого — эдипов комплекс. Фотограф у Антониони обнаруживает, что пожилой мужчина умер. То есть с ним самим случилось то, что в мечтах мальчика происходит с его отцом. Тогда мать будет принадлежать одному ему, понимаешь?
— Да.
— Вот это и навело меня на тему детектива как вечно подглядывающего. В этой части фильма нагнетается напряжение. Герой разгадывает загадку, а стало быть, его можно считать детективом. Ты согласен?
— Ну, в известном смысле…
— Конечно, он детектив, Берт. По мере того как он увлекается расследованием, загадочный элемент усиливается. А кроме того, есть вполне реальный труп. Остается только выяснить, убийство это или нет. Но Антониони отбрасывает его, потому что заинтересован в другом…
— Кого отбрасывает? Труп?
— Нет, не труп. Собственно, труп он тоже в каком-то смысле отбрасывает, но я имела в виду загадочный элемент. — Синди подозрительно посмотрела на Берта. — Ты опять надо мной издеваешься?
— Да, — ответил он с улыбкой.
— Не будь таким умником, — сказала она и тоже улыбнулась. Клинг счел это добрым знаком. — Я хотела сказать, что Антониони отбрасывает таинственность, когда она сослужила свою службу. Он делал фильм об иллюзии и реальности, об отчуждении и так далее, поэтому его не интересует, кто убил, почему и прочая чепуха.
— Прекрасно, — сказал Клинг, — но я по-прежнему не могу сообразить…
— Вот мне и показалось, что уголовное расследование чем-то напоминает детское желание понять соитие…
— Это гениально, Синди. Как ты только до этого додумалась!
— Подожди минутку!
— Ладно, я слушаю.
— Я тебя заинтриговала, а? — спросила она и снова улыбнулась.
«Еще один добрый знак», — подумал Берт и сказал:
— Продолжай!
— Детектив как представитель власти по долгу службы постоянно налюдает результаты насилия, а это похоже на то, как ребенок воспринимает сцену соития. Ему кажется, что отец причиняет матери боль, ему кажется, что ее стоны — выражение этой боли, что они борются друг с другом. Он истолковывает сцену именно так, поскольку у него нет ни опыта, ни информации. Он не знает, Берт, чем занимаются его родители. Этого он не в силах понять. Но это его завораживает и…
— Если ты полагаешь, что вид человека, зарубленного топором, может кого-то заворожить…
— Господи, я же не о том! Я и не собиралась проводить такие аналогии, хотя, если вдуматься, то и в них есть доля истины.
— Что же ты имела в виду?
— Только то, что насилие обладает притягательной силой. Как и созерцание его результатов.
— В прошлую субботу, созерцая результаты насилия, я чуть не сблевал, — сообщил Клинг.
— Эго в известной степени аргумент в пользу притягательности насилия, — отрезала Синди. — Но ты отвлекаешь меня от главного. Главная идея диссертации…