— Но ведь я должен отомстить за сестру.
— Только не сейчас. Надо как-то выманить Чамлыджалы из его логова. Ты же знаешь: разбойников не преследуют. Никогда не преследуют. Этот Хюсейин хитер как черт. На уме у него одно: извести всех своих соперников, стать единственным владыкой этих краев. Пусть делает все, что ему вздумается. Нас ему не провести.
Чакырджалы оказался в трудном положении. Оставить это подлое убийство без последствий? Но ведь люди сочтут его трусом. Скажут: «Этот Чамлыджалы прикончил его сестру и ее сына, а Чакырджалы и с места не двинулся, чтобы отомстить убийце». Но броситься в погоню означает нарушить правило, которому он неукоснительно следовал всю свою жизнь. Очень уж рискованное это дело, пара пустяков погибнуть.
Всю ночь Чакырджалы промучился бессонницей. А наутро прибыл еще один вестник:
— Я от Чамлыджалы, эфе. Он ждет тебя целых два дня. Пристало ли тебе, говорит он, уклоняться от схватки? Раз уж ты эфе, говорит, то и веди себя, как подобает настоящему разбойнику, не роняй своего достоинства.
Эти слова привели Чакырджалы в неописуемую ярость. Он был словно во хмелю, уже не сознавал, что говорит, что делает.
— Пусть нукеры готовятся, Хаджи. Каждый час промедления — позор лишний! Сообщи и жандармам — пусть они тоже идут.
— Тебе лучше знать, эфе.
Впервые в жизни Чакырджалы действовал, уступая напору чувств. До сих пор его сердце никогда еще не одерживало верх над разумом. Но настроение у него было унылое, подавленное. Он знал, что идет на почти неминуемую смерть. И заранее принимал такой исход.
Нукеры быстро собрались. Подоспел и жандармский отряд, который квартировал по соседству. Выступили в ту же ночь. Опасаясь засады, Чакырджалы выдвинул жандармов вперед, а сам следовал по пятам за ними. Чамлыджалы укрывался среди скал, разбросанных по склону ущелья. Если бы Чакырджалы вошел в это узкое горло, он оказался бы в руках своего врага. Чакырджалы предвидел опасность, потому-то и пропустил жандармов вперед. К этому времени подошел еще один ага, заклятый враг Чамлыджалы, с тридцатью своими людьми. Начался бой.
Внизу — жандармский отряд, сбоку — Чакырджалы. Хюсейин очутился в довольно затруднительном положении. В жандармов он почти не стрелял, лишь изредка, когда те начинали его теснить, пускал пулю-другую. Весь свой огонь он сосредоточил на Чакырджалы и его нукерах. И те и другие разбойники окопались. Расстояние между ними небольшое. Только высунься — получишь пулю в лоб. Стараясь раззадорить друг друга, эфе громко переговаривались:
— Я считал тебя, Чакырджалы, человеком. А ты притащил с собой жандармов. Еще б жену прихватил!
— Молчи, сын потаскухи! Тоже мне эфе. Спрятался за скалы, носа не кажешь. А ну-ка выглянь. Дай посмотреть на тебя.
Так уж в заводе у разбойников. У кого нервы крепче, за тем и победа.
В середине дня прибыло подкрепление — еще один жандармский отряд. Чамлыджалы обошли и сзади. Убежать — нечего и надеяться. Кольцо все уже, словесная перепалка продолжается.
В конце концов Маленький Осман не вытерпел, вскочил на ноги и начал стрелять стоя. Но ведь Чамлыджалы — стрелок каких мало, журавлю в глаз на лету попадает. Одним выстрелом повалил он Маленького Османа.
— Я ж тебя предупреждал, эфе, — говорит Хаджи.
Маленький Осман — самый отважный из всех нукеров, любимец эфе. Эфе сломлен, у него отнимаются руки и ноги. Но поквитаться с Чамлыджалы он так и не может. А ночью тот ускользает.
На другой день опять приходит посыльный:
— Чамлыджалы ждет тебя. Если осталась, говорит, у тебя хоть капля мужества, приходи. Но без жандармов.
— Нет, — решительно произносит Хаджи Мустафа, — не щадишь самого себя, так пощади своих нукеров.
Чакырджалы долго молчит. Наконец:
— Возвращаемся домой, Хаджи. Я уже и так сделал ошибку, которая стоила жизни Маленькому Осману.
После того как Чакырджалы спустился на равнину, горы наводнились разбойниками. Тридцать — сорок шаек, сто — сто пятьдесят разбойников. И хуже всех — Чамлыджалы.
Все шайки между собой враждуют. У всех у них разные покровители. За спиной Чамлыджалы стоит Садык-бей, сын Хаджи Али-паши. За Чакырджалы — Уитол и Саид-паша, сын Кямиля-паши. Садык-бей и другие сыновья Хаджи Али-паши, представляющие интересы знати, выступают против Кямиля-паши — ясно, что они враги Чакырджалы.
Пока Чамлыджалы находится в горах, он не может уничтожить Чакырджалы, живущего на равнине. Это хорошо понимают некоторые вельможи падишахского двора. Чамлыджалы, как и Чакырджалы, присваивают звание кырсердара. Он должен спуститься на равнину. В айдынском правительственном доме готовится пышная встреча.