Утречком Орлик снова подкрепился и, сытый, довольный, встретил хозяина тихим ржанием. Утро было свежее, тронутое морозцем, с клочьями тумана по низинам, с перистым, пронзительно-раскаленным облаком над зарей. Ветерок рассчитывал доехать за пару часов до брода, переправиться, а еще минут через тридцать спешиться у знакомого крылечка. Дома ли старик? Быть может, на рыбалке? Он не считался со временем года, знал удачливые места…
В стороне от проселка, на бурой косматой гриве межи, Митька заметил какой-то ящик. Тронув повод, он свернул с проселка, наклонился и заметил на боковине ящика выжженные вензеля. Спрыгнул на землю, поднял находку. Ящик был небольшой, размером в два кирпича, положенных рядом, сделанный умело и прочно. Три буквы, переплетенные одна с другой - «И. Ф. В.» - украшали боковую дощечку. Крышка была прикреплена к бортику металлическими петлями, а снаружи закрывалась на крючок. Но крючок болтался на кольцевом шурупе, ящик был пуст.
Митька отпустил коня, и Орлик сразу же потянулся к кусту лещины - он любил древесные почки. За кустом, в трех-четырех метрах от дороги, под ногами у коня что-то зашевелилось, и он отпрянул в сторону. Митька, впрочем, не обратил внимания на испуг коня. Заинтересовавшись этим аккуратным ящичком с вензелями, Ветерок все осматривал межу, строил разные догадки. Могло ли случиться, чтобы кто-то выбросил так старательно сделанную вещицу? Пожалуй, было бы вернее предположить, что кто-то ее утерял. Да, но почему ящичек пуст? Или уже кто-то наткнулся на него и забрал содержимое? И Митька принялся разгребать изломанные и грязные стебли бурьяна вокруг находки, не замечая человека, затаившегося в колдобине за кустом.
Тот человек лежал неподвижно, прильнув всем телом к земле, будто пытаясь втиснуться в ее твердь. Нет, он не выслеживал проезжего всадника. Взгляд его был устремлен на коня, потянувшегося к кустам лещины. Он думал только об одном: как ему сегодня удивительно, даже невероятно повезло. Сейчас он захватит этого чудесного рысака - и тогда ему не страшна никакая погоня…
Не оборачиваясь, Митька боковым зрением заметил как что-то темное мелькнуло за кустом лещины. Орлик вдруг вздыбился и метнулся от куста. И лишь сейчас Ветерок увидел коренастого солдата без шапки, в расстегнутой шинелишке. Он схватился за луку седла и подпрыгнул, пытаясь вскочить на Орлика. С первой попытки ему это не удалось: испуганный конь резко подался в сторону.
У Митьки не было оружия. Он выхватил из-за пояса арапник - подарок колхозного пастуха - и распустил на весь ремень.
- Эй,- крикнул он,- растяпа, не тронь моего копя!
Человек оглянулся, оскалил зубы:
- Был твой - теперь мой… Подойдешь - пожалеешь!
Он был плохим кавалеристом, а строевая объезженная лошадь сразу ночует недотепу, и такому на ней не удержаться. И этот нахал не удержался, а когда вторично вскочил с земли, то откуда-то взметнулся длинный «черный змей», со свистом впился ему в руку, в плечо, в шею…
За короткое время, приняв в подарок от пастуха старый арапник, Ветерок отлично овладел этим своеобразным кнутом. Казалось бы, что особенного: короткая ручка, плотное сплетение воловьих жил - и длинный, округлый, тонкий конец. Но что за силу набирает этот прочный хлыст в стремительном разлете! С дальнего расстояния, на скаку, Митька срезал концом арапника, словно острой косой, верхушки кустарника и головки забытых на поле подсолнухов. Пожалуй, если бы налетчик увидел в руках у Ветерка винтовку или наган, он меньше испугался бы. Но как пронзительно свистнул и как ужалил свирепый «черный змей»!
Первый нахлест арапника Митьке удался, и он был уверен, что незнакомец отпустит Орлика. Однако бандит в солдатской шинели рванул из кармана пистолет, и кубанка на голове Митьки встрепенулась: пуля прошила ее повыше лба.
Падая, Митька расслышал, как над ним просвистели еще две пули. Он вовремя упал: промедлил бы хоть мгновение - и все. Но командир полковой конной разведки Ветерок пережил на фронте немало критических минут и знал, как важно сохранять самообладание. Наверное, бандит поверил, что не промахнулся: он наклонился и подхватил с земли упущенный повод уздечки.
Митька мигом вскочил на ноги, и «черный змей» взвился в воздух вторично. До чего же сильным оказалось это древнее оружие, которым в былые времена пастухи отбивались от волков: гибкий конец ремня захлестнул шею налетчика, и тот неловко скособочился, припал на колено…
Теперь бы Митьке не утратить мгновения, запустить «черного змея» в третий раз, но как раз этой секунды ему и не хватило. Бандит был расторопен и вынослив, к тому же он понял, что другого оружия, кроме арапника, конник не имел. Ошпаренный, будто кипятком, округлым концом ремня, с лицом, перечеркнутым багровой полоской, он все же устоял на подогнутых ногах и, но прежнему скаля зубы, уверенно поднял пистолет.