В овражке было сумеречно и тихо, люди у костра молчали, только вспыхивали и потрескивали, сгорая, тонкие ветки, да где-то в синеве ночи покрикивала птица козодой.
- Впрочем,- заметил Михей Степанович, взглянув на Анку, притихшую у огня,- твой вопрос, девонька, вполне уместен. Откуда он объявился, тот необычный камень? Биография у него оказалась длинная и очень богатая. Когда-то в одном из храмов Индии он был глазом бога Брахмы. Тот бог изображался трехликим и четвероруким: в религии индуизма он почитался создателем Вселенной и всех живых существ, то есть одним из наивысших богов. Но какой-то безвестный вор с могущественным богом не посчитался: выковырял у него обыкновенным ножиком драгоценный глаз и унес!
Антоша подложил в огонь пару сухих палок и обронил насмешливо:
- Бог-то был каменный, потому и не почувствовал.
- А потом тот драгоценный «глаз»,- продолжил Верзин, пропустив мимо ушей шутку морячка,- оказался у некоего Надир-шаха… Ну, скажу вам, фигура! Начал с того, что стал атаманом шайки, грабил на караванных путях купцов. Убил своего дядю, начальника крепости Келат, и захватил крепость. Затем обманом, подкупом, убийствами пробрался к власти. Опасаясь наследника, своего сына, приказал ослепить его. Воевал с Турцией, Арменией, Грузией, Индией - казнил без разбору тысячи и тысячи людей, и в конце концов, сам был убит одним из своих приближенных… Фигура!
- Босяк! - сказала Анка и отвернулась.
- Фашист,- подтвердил Костик.- Фашист и босяк - они рядышком.
- А что же камень? - нетерпеливо спросил Василий Иванович.
Михей Степанович понимающе кивнул ему:
- Пословица гласит: не торопись прерывать, торопись слушать. У «камушка» начались новые приключения. Вот если бы он мог о них рассказать! Известно, что после убийства Надир-шаха «глаз» был украден каким-то французским солдатом-гренадером. Тот продал его за бесценок на базаре в Бомбее. Из Индии камень перекочевал в Европу. Там его и сграбастал Орлов… Но не подумайте, друзья, что он сграбастал самый крупный в мире бриллиант. Есть камни и покрупнее и подороже. Могу назвать их имена.- И он усмехнулся Костику, который все еще не вспомнил, что нужно бы закрыть рот. - Запоминай, вихрастый, если интересно. Итак, «Великий Могол», «Звезда Юга», «Регент», «Флорентийский», «Кохинур», «Санси», «Полярная Звезда», «Шах»… Особенно этот камень запомни - «Шах», он кровью нашего прекрасного писателя омыт - Александра Грибоедова.
Анка привстала у огня на колени:
- Кровью?
- Да, девочка, кровью,- подтвердил и Мороз.- История давняя - тысяча восемьсот двадцать девятый год, но такие раны не заживают. В иранской столице Тегеране темная, обманутая английскими агентами толпа растерзала русского дипломата и писателя Александра Сергеевича Грибоедова. А потом как плату за жизнь великого человека царь принял от иранского правительства бриллиант «Шах»…
Айка вскинула руки растерянно:
- Да разве такое можно… плата за жизнь?
25
Дед Митрофан и Емелька. Безбилетный пассажир. Смехач с отмычкой. Фотография. Танец на отмели.
Пока дедушка Митрофан осматривал Емельку и, опустившись на колено, прислонясь ухом к его груди, вслушивался в четкое, размеренное биение сердца, человек на противоположном берегу реки наблюдал за действиями старика. Еще несколько минут назад он спешил к реке: сбросил на ходу пиджак, торопливо расстегнул поясной ремень, видимо, собираясь раздеться и одолеть брод. Не спуская взгляда с Емельки, неизвестный уже было принялся снимать сорочку, но тут из зеленой гущи камышей появился высокий и нескладный старец с удочками на плече, и человек метнулся с открытого берега в заросли верболоза, стал наблюдать из своего укрытия за мальчишкой и стариком.
Это был тот неизвестный, которого Емелька увидел в заброшенном штреке старой шахты. Появление старика сначала привело его в растерянность: он спрятался за зеленым оперением верболоза. Но тут же, спохватившись, кинулся по крутому откосу вверх, пересек железную дорогу, перепрыгнул кювет и канул в непролазные сплетения крутояров.
Если бы дедушка Митрофан не был так занят Емелькой и хотя бы взглянул на правый берег (а речка Донец здесь узка, и берег от берега близко), он увидел бы того человека и подивился бы той прыти, с какой неизвестный бросился прочь от реки…
Наконец-то Емелька открыл глаза, тяжело перевел дыхание и спросил растерянно, с ноткой надежды:
- Где Гнедой?.. Куда забежал?.. Нашли?..
Дед Митрофан повел седыми лохматыми бровями: