-Да,- настоятель помрачнел.- Но покуда сам Император не выдвинет обвинений Лоуосе – ничего с ним не станется. Наши слова для Центории ничего не значат.
-Я будущая Всадница,- заметила Летта.- Мои слова для Центории тоже ничего не значат?
-Ничего,- улыбнулся Дирк.- Вы молоды, неопытны и наивны. А мир намного сложнее, чем вам кажется сейчас. Для того и существует ваше испытание, чтобы научить вас мудрости и пониманию.
-Что-то в духе «Зло принес я в мир, чтобы добро не стало таковым»?- процитировала девушка священное писание.
-Верно,- кивнул мужчина.- Единый мудр и дальновиден. Его промыслом Лоуосе стал над нами, чтобы мы видели его и сознавали каковыми сами стать не должны. Но вы, разумеется, хоть и понимаете это разумом, но принять сердцем пока не способны. Ничего, если так будет угодно Единому, то вы не растеряете своей благодати и скажете свое слово, когда никто не посмеет вам перечить,- с улыбкой закончил настоятель.
Летта печально вздохнула и Дирк воспользовался этой паузой, чтобы перевести разговор в другое русло. Отдавая должное кухне и мастерству послушника-повара, девушка позволила настоятелю заговорить с ней о древних легендах Террина, перешедших в обсуждение растущих цен на пряности султаната и больше не вспоминая неприятного им обоим священнослужителя.
***
Терос Регил, по прозвищу «Железный», не так давно разменял пятый десяток, но крепостью мог поспорить с любым из своих легионеров. Седина уже не первый год отвоевывала место среди черных волос Первого Легата, но черные же глаза оставались ясными, пронзительными и острыми.
Выслушав рассказ Лупуса, Терос велел ему отыскать и привести к нему Всадницу, а сам направился прямиком к Императору. Железный был одним из немногих людей, имевших право тревожить властителя в любое время. Что, впрочем, не мешало ему сохранять известную долю такта.
Первый Легат вошел в малый зал советов в самый разгар приема. Вдоль длинного стола сидели служители Церкви Единого, все как один облаченные в белые рясы. Во главе находился Лоуосе, взглянув на которого Терос едва сумел сдержать усмешку. Если они сумеют правильно воспользоваться сложившейся ситуацией, то им недолго еще придется терпеть этого самовлюбленного индюка.
Вполуха слушая разглагольствования священнослужителя о падении нравов жителей Империи и о необходимым мерах для проведения работ по направлению их на путь истиный (все они требовали серьезного финансирования), Первый Легат прошелся вдоль стены, оказавшись в конце выбранного им пути за спиной своего властителя. Лоуосе, казалось, не заметил его присутствия, хотя Терос мог поклясться, что с его появлением в этом зале речь священника стала более резкой.
Не обратив никакого внимания на появление своего верного советника, Император внимательно слушал посетителя. Правитель Железно Империи был слишком молод, слишком независим, слишком умен. Центория не любила и опасалась его намного больше, чем состарившегося короля Аскина или осторожных купцов Арраса. Бесстрастное лицо Императора не выражало никаких эмоций, а традиционная черная одежда оттесняла бледность его лица. Властитель Империи не так часто покидал свой дворец, постоянно пребывая то в библиотеках, то на таких вот встречах. Но это никак не отражалось на его физическом здоровье. Император строго выполнял положенные упражнения, регулярно тренируясь вместе с собственными легионерами. Терос не раз чувствовал гордость, видя как его повелитель справляется с прошедшими через множество сражений бывалыми ветеранами, которые и не думают играть с ним в поддавки.
Была у Центории еще одна причина опасаться молодого властителя. И одна из главных забот Первого Легата заключалась в том, чтобы жители Империи никогда о ней не забывали. Не напрямую, разумеется. Но если легионеры время от времени вспоминают за кружечкой пива в каком-нибудь трактире о том, что их Император некогда в честной схватке убил Всадника, то и простой народ будет об этом помнить. А Церкви не останется ничего другого, кроме как скрипя зубами молча соглашаться с этим фактом. Хотя она с удовольствием бы позабыла о нем как о дурном сне.
-Я могу выделить вам в распоряжение четвертый легион,- заговорил Император, когда Лоуосе закончил свои разлагольствования.- Вместе с первым они обеспечат необходимый порядок, но призывать моих подданных принять участие в молитвах, как это было в прошлом месяце, они не будут. Так же, боюсь что казна не сможет профинансировать это богоугодное дело. Надеюсь, Единый не будет против, если вместо молитв, на которые Империя уже пожертвовала в том месяце больше пяти миллионов монет, мы потратим наши деньги на более приземленные общественные нужды.