Динаэля не узнавали. Прежде, до того, как жители Долины, чем-то навлекшие на себя гнев Чёрного Мага, вынуждены были отгородиться от мира и прервать связь с ближайшими соседями, общение между людьми здесь было тесным и добрым: праздники, торговля, походы в гости. Знали и хозяев Горного Замка: старого седовласого Даниэля, его племянников – Донуэля и Динаэля. Младший из братьев был любимцем местных девушек: редко появлявшийся на вечеринках, но такой обаятельный, остроумный, рыжеволосый красавец с удивительными, совершенно необычного цвета глазами. Сейчас в пришедшем откуда-то издалека молчаливом и, казалось, печально-нелюдимом крестьянине никто почему-то и не заметил черт того самого молодого человека, по ком вздыхали незамужние чаровницы.
У Динаэля щемило сердце.
– А где могила этого воина? – словно из обычного человеческого любопытства спросил он.
Деревенские мальчишки взялись проводить путника. По дороге Дин узнал, как выглядел тот, чьё мужество спасло остальных.
– Он был такой, рыжеволосый… – говорил один из мальчиков.
Далее следовало подробное описание одежды, той самой, в которой Донуэль покидал Долину в последний раз, когда уходил сопровождать Дина.
– А вы знаете кого-то из тех? – спросил второй провожатый, махнув рукой на горный хребет.
– Да, – кивнул волшебник. – Бывал в Долине пару раз.
– А! – протянул мальчик. – Так мы вам лучше имя его назовём.
– Вы знаете его имя? – удивился слушатель.
– Угу, – радостно сообщил парнишка. – Священник нашей церкви частенько бывал в Долине. Да и многие жители знают людей оттуда, тем более хозяев Горного Замка.
– И? – спросил Дин, а в душе у него всё сжалось.
– Сейчас… – медленно говорил мальчик. – И на могиле написали… Не старый господин. И не красавчик, что сводит с ума наших и без того глупых девиц, – явно повторяя слова кого-то из ворчливых взрослых, продолжал парнишка. – Вот! – воскликнул он, довольный тем, что вспомнил сам, не дойдя ещё до могильного креста. – Донуэль Фейлель…
Динаэль отпустил парнишек и остался один на могиле брата…
– 85 —
Динаэль стоял перед храмом, где служил отец Грегори. Вечерело, и на церковном дворе никого не было видно.
Появился сторож. Словоохотливый старик, тоже не признав в Дине знакомого, как и никто прежде, поведал молодому крестьянину печальную историю.
Отца Грегори перевели в какой-то другой город. Куда – неизвестно. Слухи говорят, что кто-то написал на священника донос: мол, укрывал батюшка государственных преступников и помог им скрыться. Это, люди толкуют, дело рук хана Торубера. Он хотел жениться на красавице Эливейн Перлик. Да та сбежала со своим любимым. Вроде, их и вправду венчал отец Грегори. Но потом несчастных всё равно убили: его – на глазах девушки, а её – после, когда ей удалось каким-то образом снова сбежать, из ханского дворца. Её смерть он, сторож, сам видел.
– Бедняжка даже вскрикнуть не успела, – сокрушённо покачал головой старик. – Так и упала с обрыва в реку… Я сразу к отцу Грегори побежал, да он, видать, сам опечалился, ни слова мне не ответил…
Сторож помолчал. Динаэль смотрел пустым взглядом куда-то вдаль, его словно окаменевшее лицо было непроницаемо.
– А накануне своего отъезда отец Грегори куда-то отлучился, часа на два, – зашептал старик. – Вернулся не один. С ним пришёл человек с вещмешком за плечами. Они вошли в дом. Видимо, отец Грегори объяснял тому человеку дорогу. Но в какие края – не ведаю. Прощаясь с этим господином, отец Грегори спросил: «Вы всё запомнили, мистер Перлик?» «Да, батюшка, – ответил тот, подавленно так. – Я не заблужусь… И простите меня, если сможете…» Так они и расстались. А наутро отец Грегори уехал. И даже новый священник не знает, где теперь искать нашего прежнего батюшку…
– 86 —
Динаэль возвращался в избушку Ганабена. Удручённый гибелью брата, огорчённый неизвестностью о судьбе отца Грегори, подавленный неоспоримыми фактами, утверждающими, что его любимая мертва, хотя он чувствует её рядом, Дин готовил себя к жизни. Жизни, в которой была благая цель. Видимо, именно из-за этой цели ему и дано было жить.
По пути Динаэль собирал информацию. Он точно знал теперь, где и с кем ведёт военные действия армия Торубера, какие поселения и почему неугодны хану, как и когда Чёрный Колдун осуществляет проверки и контролирует своих подданных.
Дома, а домик Ганабена стал для Дина домом, молодого человека ждали тоже неприятные новости.
Во-первых, старик был совсем плох. И сам знахарь, и Динаэль понимали, что никакие лекарства не помогут, потому что от старости не изобретено даже волшебных снадобий.
Во-вторых, рядом с могилой Эливейн появился новый холмик. Примерно через месяц после ухода Динаэля в избушку Ганабена постучали. Местные крестьяне принесли к знахарю захворавшего в дороге путника. Тот был при смерти. Спасти несчастного не удалось. Но имя своё он назвал. А потом в бреду всё просил прощенья то у «доченьки милой», то у какого-то «рыженького». На новом могильном кресте значилось: «г-н Перлик». Так отец упокоился рядом со своей дочерью.
Динаэлю предстояло пережить в ближайшем будущем и смерть Ганабена.
– 87 —
Время шло. В Долине утра стали туманными, а вечера прохладными.
Эливейн теперь двигалась удивительно легко, несмотря на свой округлившийся животик. Доктор Стратор пригласил наблюдать за будущей мамой опытную повитуху Заиру. Та, осмотрев Эливейн и прослушав своей трубочкой сердечко малыша, улыбнувшись, спросила:
– Солнышко моё, а ты хотела бы иметь не одного ребёнка? Эливейн непонимающе взглянула на Заиру.
– Она же вдова, – укоризненно шепнула медичке Вивьен, зашедшая за подругой.
– А ты, красавица, не вмешивайся, – мягко ответила та. – С тобой мы попозже побеседуем, – и Заира многозначительно погладила ещё почти не заметный живот мадам Койль.
Эливейн вдруг вся осветилась счастьем.
– Их будет двое? – робко спросила она. – У меня будут двойняшки?
Заира кивнула.
– 88 —
Даниэль готовил комнату, соседнюю с комнатой Эливейн, под детскую.
Все вещи были вынесены. Книги, записи Донуэля переселились в кабинет Даниэля. Старик радовался как ребёнок: наконец в Замок возвращается жизнь!
Когда детская была готова и соединена дополнительной дверью с комнатой Эливь, Даниэль отправился за своей ненаглядной невесткой, которая последнюю неделю провела в доме мадам Тору. Так договорились старшие, чтобы будущей мамочке не помешали шум и пыль работ.
В комнате Динаэля тоже хотели произвести глобальную перестановку, но Эливейн не позволила менять что-то кардинально: мелкие поправки, связанные с пребыванием здесь её как нового человека, были уже внесены, а более переделывать что-либо она считала неуместным – в привычной для себя обстановке обитал дух её любимого.
– 89 —
В назначенный природой срок Эливейн ощутила, что вот оно, началось.
За окном была ночь, ясная и звёздная. Эливь приподнялась на кровати: нет, она не ошиблась. Да и Заира говорила, что со дня на день…
Эливь позвонила в колокольчик: повитуха уже неделю жила в Замке, в комнате напротив.
К появлению малышей с трепетом готовилась и нянюшка Галия. Это была добрая и тихая женщина лет сорока с небольшим. Личная жизнь у неё не сложилась: жених погиб накануне свадьбы. Потом она оказалась в семье Фейлелей, где было двое мальчиков: старший – Дон, и только что появившийся на свет Дин. Так, привязавшись всем сердцем к малышам, Галия и осталась нянюшкой в доме, приютившем и обогревшем её. Когда мальчики выросли, то сами не отпустили свою «вторую маму», да и куда бы она пошла? Теперь, оплакав Донюшку и Динюшку, Галия готовилась к свету – свету новой жизни. Она заранее обожала вот-вот готовых появиться малышей, часто сидела рядом с Эливь и разговаривала с ней и с ещё не родившимися двойняшками.