– Готовы, мои золотые? – подбадривающе спросила она.
– Да, мама, – в один голос ответили близнецы.
Эливейн внимательно посмотрела на обоих сыновей. Какие они уже большие. Вот и в школу идут… Теперь, после ремонта, школа разместилась в левом и центральном крыльях Замка. Дети со всей Долины каждое утро сбегались в светлые и просторные классы. А маленькие волшебники ещё постигали там же и магические дисциплины… Эливейн вздохнула.
– Мама, – сказал Элельдиэль, – ты не волнуйся. Мы всё помним. Мы будем достойны имени нашего отца.
– И мы обязательно, когда вырастим и выучимся, – добавил Эркелиэль, – сразимся с Колдуном и сделаем так, как хотел папа…
Мадам Фейлель прослезилась и поцеловала смущённых её волнением мальчиков.
– Спасибо, мои хорошие, – прошептала она. – Спасибо. Папа бы очень гордился вами…
– 110 —
Проводив сыновей в школу, Эливейн с Даниэлем вернулись домой. Старый волшебник тоже перебрался из Замка к невестке, поближе к внукам и в помощь прекрасной избраннице Дина. Эливь была рада: она искренне привязалась к доброму и мудрому старцу.
– Девочка моя, – заговорил негромко Даниэль, когда они остались одни в гостиной. – Прости меня, старика, и не обижайся… Но выслушай…
Эливейн внимательно посмотрела на Дана и села в кресло возле окна.
– Ты молода, – говорил тот, – и красива. Я знаю, ты искренне любила и любишь моего племянника… Но жизнь – долгая штука. А для тебя тем более…
Эливейн бросила вопросительный взгляд на Даниэля. Старец пояснил:
– Продолжительность жизни волшебников и людей немного разная. Ты же стала женой волшебника, и срок твоей жизни тоже увеличился… Но нельзя всё время жить одной тебе, тебе, сильной, здоровой… Нельзя хоронить себя заживо… Посмотри вокруг, ведь ты даже не смотришь, посмотри иными глазами: есть много достойных людей…
Даниэль замолчал, потому что Эливейн покачала головой. Ей вспомнилось и высказанное Дину желание, и то, как он подправил слова. Теперь она понимала, что, любя всем сердцем и зная об ответном чувстве, Дин не хотел связывать её неволей ни на обычную жизнь, ни, тем более, на долгую… Эливь снова покачала головой и улыбнулась. Она не обиделась, не оскорбилась, не рассердилась: она видела, что Даниэль беспокоится о ней, заботится о её сердце.
– Нет, – тихо ответила она. – Я рада вам, как горячо любимому и доброму члену семьи. Я могу обсуждать с вами всё: и бытовые проблемы, и душевные тревоги. Могу делиться с вами и печалью, и радостью. Я чувствую, что мы – одна семья. Я могу доверять друзьям: и женщинам, – нянюшке, Вивьен, мадам Тору, и мужчинам, – Роливу, доктору Стратору, Хаиму и Оянгу… Но, ни один мужчина не займёт место Дина ни в моём сердце, ни в моей душе, ни в моей жизни, ни в моей постели… Мне нужен только он…
Даниэль подошёл к Эливейн. Та поднялась с кресла. Старик взял обе руки Эливь в свои ладони и, поднеся к дрогнувшим губам, поцеловал. Мадам Фейлель смутилась, как смущалась всегда, когда кто-либо благодарил её.
– Прости меня, Чудо Динаэля, – дрогнувшим голосом проговорил он. – Да хранит тебя Бог…
– 111 —
Динаэль проснулся от стука в дверь. Стояла глубокая ночь. Дин сел на кровати и, убрав за уши волнистые пряди, повязал платок на лоб.
– Войдите, – проговорил он, зажигая свечу.
На пороге появился парень лет двадцати. Дин узнал его, он видел молодого человека в деревеньке на другом берегу широкой реки. И к этому любознательному, явно не глупому и наделённому определённым талантом крестьянину у волшебника был свой интерес.
– Простите… – виновато произнёс ночной гость.
– Что случилось? – Динаэль привык, что к знахарю приходят в любое время: когда необходима помощь лекаря. – Больной с тобой или дома?
– Ещё раз простите, – ответил посетитель. – Никто не болен… Просто я хотел просить вас взять меня в ученики. Я живу за рекой, вы были в наших краях…
Волшебник улыбнулся: он ждал, когда парень сам решит стать на путь врачевателя.
– И ты пришёл с этой просьбой ночью, чтобы никто не видел, как я тебя выставлю? – спросил Дин.
– Надо мной и так все смеются: мол, бабка считалась колдуньей, вот внук знахарем себя возомнил… А ведь я, правда, чувствую, где и что болит, и лечить немного получается…
Динаэль, молча улыбался: парень был трогательно забавен, с по-детски обиженно оттопыренной губой.
– Ну, тогда… я пошёл, – печально свесив голову на грудь, сказал желающий стать учеником знахаря.
– Держи, – Дин достал из сундука в углу лоскутное одеяло и плоскую подушку, развернул на широкой скамье слева от двери тонкий матрас. – Завтра рано вставать. И, пожалуйста, Илис, не храпи.
Парень, поражённый тем, что знахарь знал даже его имя и обрадованный осуществляющейся мечтой, быстро и бесшумно лёг на своё новое ложе и замер, боясь пошевелиться и, прогневив хозяина, лишиться своего счастья.
Дин задул свечу и уснул.
– 112 —
Как и предупреждал, Динаэль разбудил своего ученика с первыми лучами солнца. Илис вскочил на ноги.
– Каково главное правило лекаря? – полушутя, полусерьёзно спросил знахарь, как только парень протёр глаза.
– Помочь в болезни любому, даже врагу?
– Это похвальное стремление, – согласился Дин. – Но, чтобы лечить других, надо не хворать самому. А, значит?
Илис развёл руками.
– Надо быть крепким, – пояснил знахарь. – Для этого существуют тренировки и закаливание. Купаться – и быстро, – скомандовал Дин всё ещё сонному ученику.
Илис в одних штанах потрусил за Динаэлем по холодным и сырым камням дорожки к реке, где, обрамлённые тростником, виднелись добротные деревянные мостки.
Дин, прямо в одежде и в неизменном линялом платке вместо повязки на голове, с разбегу нырнул в ледяную, как показалось ученику, воду. Илис отважно последовал за учителем.
Купание взбодрило парня, и сонливость ушла…
Так началась ученическая пора будущего знахаря, чья жизнь неразрывно связана с человеческой болью и с неизменным желанием облегчить страдания утомлённого недугом ближнего.
– 113 —
Динаэль работал мотыгой, приводя в порядок слишком разросшиеся на одной из грядок лекарственные травы, и обдумывал варианты того, как ему встретиться с Торубером, не нарушая мирного течения жизни остальных обитателей дворца и соблюдая правила чести. Волшебник уже составил три весьма недурных плана и пытался остановиться на одном из них.
По тропинке от избушки поспешно вышел Илис.
– Учитель, – проговорил он. – Там пришли.
Динаэль закинул мотыгу на плечо и отправился к домику. Ученик шёл рядом, рассказывая о странных, как он считал, посетителях. Дин слушал.
За прошедшие пару лет Илис окреп, возмужал, в его чертах появилась уверенность в себе и своих знаниях, он стал степеннее, даже солиднее.
Динаэль внешне ничуть не изменился: статная фигура, лёгкая и твёрдая поступь, добрая улыбка, умный и печальный взгляд.
– 114 —
На скамеечках возле избушки знахаря расположилась пёстрая толпа богато одетых людей: дамы в пышных платьях и изысканных головных уборах, с множеством драгоценных украшений на каждой и кавалеры в камзолах, расшитых золотом и серебром, в напудренных париках и широкополых шляпах с перьями.
Динаэль безошибочно определил главного и сразу после общего приветствия обратился к нему.
– Добрый день, господа, – слегка поклонился знахарь. – Что угодно Вашему величеству в этой глуши?
Действительно, перед знахарем был король, король Пинна, правитель одной из далёких северных стран. Чуть поодаль в окружении фрейлин сидела на скамеечке очаровательная юная, но очень задумчивая принцесса Квета.
Придворные с любопытством разглядывали Дина: простолюдин, босой, в запачканной землёй одежде, с выгоревшим платком на лбу вместо повязки, он стоял, опираясь на мотыгу и держа старую соломенную шляпу в левой руке. В его лице, в его жестах, в его речи не было и тени смущения или робости от присутствия такого количества знатных вельмож. Знахарь держался свободно и уверенно.