- Мамо-о-очки! – кричал Рябой Иван. – Убивают! Матве-е-ей! – вопил он, глядя через открытую дверь, как из лесу к нему шел Степан.
Дрожащими и мокрыми руками сын наместника хватался за рукоять меча, но так и не вытащил, украшенное камнями и золотом, оружие. Он закрыл глаза ладонями и забился вглубь телеги. Он слышал, как Степан вырвал топор из груди убитого мечника. От звука хрустящих ребер Рябого Ивана чуть не вырвало устриусами. Степан схватил дрожащего сына наместника за воротник и выволок наружу.
- Тебя казнят… повесят… четвертуют… - лепетал он, но как только увидел залитую кровью рубаху лесоруба, потерял сознание.
- Дай кнут, - сказал Степан вознице, что так и сидел на козлах все это время и молился.
- Держите…
Степан связал рябого Ивана кнутом и закинул на плечо.
- Передай его отцу, что сына он может забрать в сгоревшем поселке, - сказал Степан вознице.
- В сгоревшем, - повторил тот и закивал головой. – Передам… ага…
Когда Матвей вернулся Степана уже не было.
- Ты! – крикнул он вознице. – Помоги мне!
Они приподняли ствол и кое-как сдвинули с придавленной лошади и мечника.
- Живой?
- Ногу того… хрустнула как-то… и болит теперича.
- Сломал?
- Стало быть, а что с Киреем?
Матвей подошел к карете. Второй мечник лежал подле порога лицом вниз, в луже крови.
- Помер Кирей.
- Сукин сын! – выругался то ли на Кирея, то ли на Степана мечник.
- Где Иван? – спросил Матвей, заглянув в телегу.
- Так его этот забрал… бородатый… - сказал возница. – Сказал, что отец его в сгоревшем поселке найти сможет… А нам что делать теперь?
- Куда он ушел?
- Я не смотрел. Страшно на него смотреть, батюшка… весь в крови, да еще и топорище этот… жуть… Так что нам-то теперь делать?
- Вернемся в трактир и дождемся подмоги.
- Карета не поедет. Оглобля переломилась.
- Поедем верхом. Лошадей хватит на всех. Ты сможешь верхом? – спросил Матвей мечника.
- Не думаю… нога что-то… - он попробовал встать, но тут же сморщился и сел обратно. – Не смогу.
- Тогда так поступим: ты сиди тут вместе с возницей, а я как до трактира доберусь, вышлю за вами повозку. Не пропадете, поди?
- Не пропадем. Вы бы еще чего-нибудь от боли передали с повозкой, а то… ух как болит… Ах!.. Чего покрепче бы… Сука, еще Кирея убил, тварь такая…
6
Рябой Иван очнулся. Он лежал поперек лошади, связанный, как пойманный в курятнике лис. Ощущал он себя также. Вот сейчас его выведут чуть подальше за забор, где впечатлительные дитятки ничего не увидят и отсекут голову. От такой мысли лежать спокойней он не стал. Он затанцевал червяком и свалился с лошади, да так, что едва не получил от нее копытом.
- Очнулся, да? – спросил Степан, что все это время вел лошадь за поводья. – Очень зря.
Рябой Иван не ответил – рот забили тряпьем. Он хотел что-то промычать, но получил рукоятью по лбу. Так близко рукоять топора Иван еще не видел. С орудиями труда он вообще не был знаком. Да и с оружием тоже. Главным его оружием всегда был звенящий мешочек. Все падали ниц, при виде его грозного кармана набитого самоцветами. Если что-то он не мог заполучить богатством – вступали в дело мечники. К возвращению Ивана купец становился куда сговорчивей, но чутка уродливей. Одному нос разбили ничуть не хуже, чем Степан Матвею.
Матвей! Сукин сын! Он ускакал вперед и оставил его там. В ловушке! А что, если он заодно с безумным лесорубом? Собака… Все может быть. Сговорились, чтобы получить мое золото. Ух, я ему устрою, когда выберусь. А выберусь ли? Конечно выберусь! Кто же посмеет тронуть сына наместника?! Лесоруб тронул. Но он так, разве что немного успокоил. Не покалечил. Совсем нет. А то, что кровь бежит – так это ерунда. Совсем немного.
Степан закинул угомонившегося Ивана на лошадь и пошел дальше.
А отчего он мне глаза не завязал? Ха! Глупец! Я же запомню дорогу и сбегу. А как сбегу, так к приведу к нему десять… Нет! Двадцать человек. И каждому по самострелу выдам. Пусть они его в ежика превратят. Ежик - колючками внутрь.
Иван захихикал, даже через забитый рот.
Кровь стекала по лицу тонкой струйкой и по каплям пропадала в сумерках, что тонким платком укрыли землю.
Интересно, а может меня кто, по следам крови найти? Какой-нибудь пес. У отца ведь их много в псарне. Хоть на что-то эти твари бы пригодились. Чего он с ними носится? Смотрит в их тупые глаза. У этого лесоруба глаза тоже тупые. Ничего в них нет. Зверь и есть зверь! Черт бы его побрал.