Еще немного – и он толкнул тяжелую дубовую дверь.
Она с ревматическим скрипом распахнулась – и Старыгин чуть не ослеп от хлынувшего в глаза солнца.
Он был неподалеку от набережной Влтавы, на мощенной серым тесаным камнем площади, и в нескольких шагах от него стоял молодой полицейский.
Полицейский повернулся на скрип открывшейся двери, и его лицо удивленно вытянулось.
– Эй, пан! – проговорил он и шагнул к Старыгину. – Эй, пан! Одну минутку…
Старыгин, который минуту назад готов был облобызать любого человека от радости, что сумел выбраться из иезуитского подземелья, теперь невольно попятился. Он вспомнил об обстоятельствах смерти пана Войтынского и о предыдущих смертях… и желание общаться с полицией моментально пропало.
И в этот самый миг рядом с ним затормозила машина.
– Садитесь, Дмитрий! – раздался знакомый голос.
За рулем сидела Катаржина в темных очках и надвинутой на глаза кожаной кепке. Она распахнула дверцу, и Старыгин, не раздумывая, плюхнулся на сиденье.
Машина взревела мотором и помчалась по залитой солнцем набережной.
Молодой полицейский проводил машину взглядом и еще раз неуверенно воскликнул:
– Эй, пан! – и недоуменно пожал плечами: он всего лишь хотел спросить бледного, как смерть, туриста, выбравшегося из подвалов Клементинума, не нужна ли ему помощь.
– Ваше питье! – проговорила Гертджи, поднося хозяйке чашку с травяным отваром.
– Что ты принесла? – Саския приподнялась в постели и недоверчиво принюхалась к содержимому чашки. – Какая гадость!
– Вам станет легче от него, мефрау! – Гертджи левой рукой поправила подушку. – Выпейте, это должно помочь!
– Ты хочешь меня отравить, – проговорила Саския, отпив горький отвар и сморщившись. – Я знаю – ты хочешь меня отравить и занять мое место! Мое место в доме, мое место в постели господина…
– Как вы можете говорить такое, мефрау! – привычно отмахнулась Гертджи от ее слов. – Я порядочная вдова, и мне обидно слушать такое… допивайте лучше свое питье!
– Я знаю – ты надевала мое ожерелье! – не унималась Саския. – Когда я спала, ты входила и примеряла его…
– Да с чего вы взяли! – Гертджи отстранилась от хозяйки. – И почем вы знаете, коли вы спали?
– Знаю, и все! – отрезала Саския. – Дождись хотя бы, когда я помру! Тогда можешь делать, что тебе заблагорассудится… но и тогда! Имей в виду – я буду следить за тобой с того света!
– И не грех вам говорить такое, мефрау! – Гертджи перекрестилась. – Как только у вас язык повернулся!
– В своем доме я вольна говорить все, что хочу! – Саския закашлялась, поднесла к губам кружевной платочек.
Гертджи поднялась, забрала чашку с остатками питья и направилась к двери.
Саския откашлялась, вытерла губы и проговорила ей вслед:
– Запомни мои слова! И вот еще что – принеси мне разбавленного подогретого вина, а то от этого отвара у меня отвратительный привкус во рту!
Закрыв за собой дверь, Гертджи прошипела:
– Свинья! Чахоточная свинья! А я-то еще сомневалась, стоит ли воспользоваться эликсиром старой Кэтлин! Я-то жалела ее, старалась всячески ей угождать! Нет, эта больная свинья не понимает хорошего отношения! Не понимает и не заслуживает!
Она прошла на кухню, подогрела в ковше немного воды, добавила в нее терпкого красного вина, того, что прислал хозяину минхейр Домер, отец ученика, затем оглянулась на дверь.
Убедившись, что поблизости кроме нее никого нет, достала из-за выреза платья маленький стеклянный пузырек, вытащила плотно притертую пробку.
– Как там сказала знахарка? – припомнила она, склонившись над бокалом. – Довольно будет и самой малости? Но на всякий случай нужно дать ей побольше, чтобы уж подействовало наверняка!
Она наклонила пузырек и проследила за тем, как несколько темных, маслянистых капель упали в бокал и растворились в прозрачной красной жидкости.
Это хорошо, что вино такое терпкое. Оно отобьет запах снадобья, и хозяйка ничего не почувствует…
В пузырьке осталось еще немного снадобья, совсем немного, но ведь знахарка сказала, что много и не понадобится. Так что это тоже лучше приберечь…
Гертджи плотно заткнула пузырек и спрятала его обратно, за вырез платья.
Здесь уж никто не посмеет искать.
Она взяла бокал с вином и снова направилась в спальню госпожи.