— Дрянь…
Ещё один удар — по лицу. Оглушительный, до головокружения… Почти потеряла сознание. Чьи–то руки без зазрения совести лапают меня под одеждой, комментируя происходящее. Лучше умереть сейчас…
Все кончилось в один момент. Меня отпустили — я чудом удержалась на ногах! Звук ударов, вскрики, ругань. Я развернулась и потихонечку пошла прочь от них. Пока не поздно. Пока есть шанс — мизерный! — уйти, выжить. Хоть куда–нибудь. Под ногами хрустит снег. Пахнет хвоей и скотом. Значит, от деревни мы ушли недалеко. Сзади я услышала быстрые, настигающие шаги. Паника. Ускорилась, насколько это было возможно! Кто–то перехватил меня поперёк туловища. Ударила локтем в живот, но, видимо, недостаточно. Я боролась, вырывалась из последних сил — вот оно, хвалёное второе дыхание! Но сопротивление было неизбежно смято, и среди этого я, наконец, услышала:
— Drack–Hassi, это я, остановись!
Я слушала голос с родным, низким тембром. Но не верила.
— Ты не можешь им быть! Он умер!..
— Я живой. Посмотри на меня, Кати! — он развернул меня к себе, удерживая в руках.
А я слепо смотрела в темноту, лишь слушая низкий голос, который не должна была слышать. Ведь мне сказали во сне, что его нет, и связи я не чувствовала. Нежное касание на щеке, и поражённый вздох от понимания того, что я не вижу его.
— Кати… Родная моя, любимая девочка… Что с тобой стало?
— Ты не Жан. Я не обязана объяснять.
Горестный вздох.
— Лань моя, дай сюда свои ладошки. Не спорь, пожалуйста. И не вырывайся, хорошо?
Я поколебалась. Голос, фразы, интонации были его, запахов я не чувствовала — нос заложен. Но этого было мало. И решила, что хуже не будет. Сначала я почувствовала его шею. Затем сама переключилась на скользнувшие по тыльным сторонам ладоней волосы. От сердца отлегло — это ощущение волны между пальцев я бы ни с чем не спутала. Лицо — широкие брови вразлёт, очерченные скулы, мягкие губы. И поцелуй в центр ладони.
— Ты живой… — поражённо слетело с губ.
— Живее всех живых. Я тебя еле нашёл! Идти сможешь? Или тебя понести?
Что–то солёное и липкое было на губах. Болело абсолютно всё, отдаваясь болезненной пульсацией в животе. Мир шумел. Тошнило.
— Я попробую сама.
Моих губ коснулась холодная ткань. Сквозь ткань нарастающим холодом обожгло распухшую губу. Мы сделали вместе несколько шагов, голова закружилась, но я как во сне переставляла ноги. Каждый шаг — боль. Жан заставил держать платок с комочком снега на губе самой, вложив его мне в руку. А сам всё же подхватил на руки меня, вскрикнувшую от боли.
Гул голосов. Тепло, запахи жареного мяса. Кажется, меня сейчас стошнит…
Глава 4. Проклятый воин
…Покалывание ледяных иголочек по всему телу. Боль нехотя сворачивает, ослабляет свои щупальца. И только сейчас, когда её почти не стало, я поняла, что хочу есть. Во всех смыслах этого слова.
— Хасси, открой глаза, — какой знакомый бархатистый тон…
Голова плывёт и кружится, тело ватное.
— Сколько прошло времени? — язык не слушается, голос неожиданно сиплый.
— С момента нападения? Два дня, — ответил тот же голос.
Яркий свет режет глаза, и я зажмурилась вновь. Вторая попытка увенчалась успехом — зрение сфокусировалось, привыкая к свету. Светлые волосы, собранные в хвост. И холодные льдинки глаз с виноватым беспокойством взирают на меня.
Секунда, вторая. На глаза наворачиваются слёзы. Я пискнула и с радостью повисла на шее у владыки Актариона.
— Хасси, задушишь… — он с облегчением рассмеялся, обнимая в ответ. — Или меня Стааль задушит из ревности!
— Я подумаю, — прозвучал басовитый голос сзади.
Скосила взгляд в сторону. На двуспальной кровати, опёршись на один локоть, полулежал мой проклятый воин, и пристально наблюдал за нами. Но я не чувствовала, что делаю что–то, что могло бы его задеть.
— Я думала, больше не увижу вас обоих!.. Что вы погибли!
— Плохого ты о нас мнения, Drack–Hassi. Потомков королевских кровей не так просто уничтожить, — Лео улыбался, выпуская меня из рук и усаживая на кровать.