И повторил низким хрипловатым голосом уже на всеобщем:
— Ты — моя. Я — твой. Навсегда.
Я заворожённо посмотрела в его глаза.
— Навсегда–навсегда?..
Он улыбнулся:
— Не веришь?
Верить хотелось. Но так страшно было потерять то, что было обретено с таким трудом. Так страшно было поверить своему счастью.
— Я тебе обещаю, — череда поцелуев в ушко, губы, шею. Он лёг поудобнее, притягивая меня спиной к себе. Мне нравилось чувствовать его тепло спиной — это успокаивало и дарило ощущение покровительственной защиты, надёжности.
Впервые в жизни я делила постель с мужчиной добровольно и без страха, безмятежно и счастливо засыпая в его могучих и нежных объятиях. Чувства переполняли грудь, мысли метались в голове, мешая приходу сна, а глупая счастливая улыбка всё никак не желала покидать припухшие от поцелуев губы. Бедра всё ещё подрагивали от пережитого напряжения, а сладкая истома вновь разлилась по телу, стоило вспомнить в деталях то, что сейчас произошло. «Ты — моя. Я — твой. Навсегда», — повторялось в голове, как заклинание, снова и снова…
Повинуясь эмоциям, я потянулась губами к его руке, перекинутой через меня и покоившейся на моей груди, пересекая её от талии до ключицы. И получила ответный поцелуй в шею сзади. Он медленно скользнул носом и губами по ушку, зарываясь лицом в моих волосах. Мои губы растянулись в улыбке. Кажется, я засыпала.
Он тоже заснул не сразу, всем телом ощущая бархатистость её персиковой кожи, разволнованное сердцебиение, вдыхая тонкий аромат каштановых волос, разметавшихся по подушке. Из–под полуопущенных ресниц он наблюдал, как часто вздымается её грудь, и за обворожительной, рвущейся из уголков волнительных губ улыбкой. Она безмятежно лежала в его объятиях, такая нежная, трогательная и счастливая. Его женщина. Его обожаемая драккерийка. Наконец–то она принадлежала ему — по собственной воле, больше не брыкаясь и не убегая. И это было счастливым чудом — длинноволосым, зеленоглазым, безмятежно и доверчиво засыпающим в его руках.
Эпилог
…А утро было добрым. И гораздо более насыщенным и темпераментным, чем ночь. Впрочем, как и последующие несколько дней. Меня выпускали только в ванную и ненадолго по мелочам в пределах дома. Завтраки в постель, совместные обеды и кормление друг друга, сидя у него на коленях, — так нам нравилось обоим! Нас никто не беспокоил. И мы упивались собственным счастьем. Я с жадным любопытством выспрашивала у мужа всё, чего не знала о мире чувственности, который он для меня открывал каждый раз заново. Смущалась, краснела, но он сам просил спрашивать, если что–то нужно объяснить, и я с удовольствием удовлетворяла своё любопытство.
Мудрый свёкор освободил сына от основных обязанностей на неделю, временно заменив его на посту. И всю эту неделю по всему Лесскану раздавали бесплатные угощения — народ пил и гулял. Исключение составляли только военные на посту.
Прошло две недели. Мы по–прежнему жили в том доме. Жан ненадолго уезжал во дворец, настрого запретив покидать дом. Охрана менялась регулярно. И я могла, в общем-то, улизнуть телепортом в любой момент — спасибо братцу–драккери! Но мне этого не хотелось. Жан бы расстроился, узнав, что я не послушала его. А для меня было важно доверие в наших отношениях. Он моя семья, мой муж, мой король. Для меня было дикостью сделать иначе. И я терпеливо ждала его, чтобы вечером вместе отправиться на прогулку вдоль озера.
Дом оказался просто огромным — несколько комнат наверху, общая гостиная и трапезная внизу. Ванные, туалеты, гардеробные были везде. А на третьем этаже — кабинет и балкон с видом на озеро. Муж рассказал, что озеро называется «Лихое». Из–за легенды о страшном чудище по имени Лихо, что обитает на его дне. Но я не почувствовала никакого магического фона от озера, хотя и обнаружила энергетический источник, от которого можно подпитаться. И это было приятно.
Арийна Стааль призналась своей родне в своём происхождении. По рассказу Жана, Ягав всегда подозревал, что они родственники. И без помех признал внука и наследника Салинии. Через месяц был подписан важный договор, по которому Салиния, Лесскан и ещё три мелких государства объединяются в Империю под покровительством Императора Жана Лесска Эрион’Тааля. Актарион сохранил союзные отношения с новой Империей, но не примкнул, оставшись независимым государством.
А ещё через месяц я тихо загрустила. Меня никто не навещал, из дома выходить нельзя. Словно узница. И я решилась поговорить с мужем. Ну не тиран же он, в конце концов! Он сидел в кабинете на диване, обложившись отчётами, документами, донесениями, указами. А я лежала головой у него на коленях, читая Магический Практикум.