- Во славу Империи!- слышались крики со всех сторон.
Но никто не решался ворваться в уже выломанные ворота – засевшие в замке арбалетчики барона Вохра унесут немало жизней воинов императора, рискнувших ворваться в выломанные ворота. Михаил, понимая, что надо что-то делать, начал расталкивать застывших соратников. Машинально сняв с одного из своих воинов шлем и одев на себя, он вдруг резко сорвался вперёд, занося для бокового удара свой двуручный меч. «Во славу Империи!»- раздался оглушительный крик. Михаил ворвался в оплот врага, на ходу припадая к земле в перекате, пропуская над собой рой болтов, способных пробить самый крепкий доспех. Тем более уже потрёпанный боями. Боевой порыв ещё не угас, поэтому один снаряд, попавший всё-таки в сочленение грудных пластин, когда Михаил вырос в прыжке, не сразил переполненного адреналином воина. Но в ответ стокко впился в тело стрелка.
Первый толчок для атаки был дан. Следом за Михаилом помчался его десяток. И с ними остальные. В боевом порыве, сметая одного за другим, клин бывалых бойцов прорывался сквозь оцепление этаж за этажом, захватывая вражеский замок и приближаясь к последним этажам, где держал оборону сам барон. Михаил, на пике человеческого острия, с яростью колол и рубил своим мечом направо и налево, не замечая боли в левой части груди, пронзённой болтом.
Несколько минут, казавшихся вечностью сражающимся воинам, перенесли битву на верхние этажи. Кровь пульсировала в головах каждого участника битвы. Михаил, первым вбежавший на верхний этаж, где находятся покои барона Вохра, первым же и упал от потерянной крови…
… Раннее туманное утро. Михаил, с перебинтованной грудью, седлал коня. Бледное лицо и ещё больше впавшие щёки – результат короткой осады и недавней битвы, оставившей временный отпечаток. Да не впервой только переносить издержки войны, всё-таки он бывалый воин, переживший не одну подобную ситуацию.
Доспехи сгружены на тяговую лошадь – их ждал радужный визит к кузнецу, сам воин остался в одной рубахе, чтобы не затруднять дыхание ещё болящей груди. А из нагрудного кармана торчал постиранный, но потерявший свою белизну, платочек его жены. Когда болт пробился в сочленение доспехов, то серьёзного ущерба он не нанёс, но от движений рана расширилась, вызвав большую потерю крови, залившую всю одежду и, в том числе, платочек Маргариты. Но сейчас на нём новая рубаха, платочек, пусть не идеально, но постиран, а душа поёт, ведь после очередной победы герой возвращается домой, к родному очагу. К любимой.
День за днём, ещё прохладными ночами и жаркими днями, по лесам и полям, Михаил мчался к родному домику у северных предгорий Драконьего хребта. Скакунов приходилось менять на каждой заставе, но это не омрачало героя. Лицо его сияло, а в придорожной сумке покоился букет так любимых дорогой женой маргариток.
… И вот, наконец, долгожданная цель. Очередной конь под Михаилом тяжело дышал, через раз всхрапывал, да ведомый в поводу жеребец, груженный доспехами, чувствовал себя более уверено, хотя тоже устал.
Самого же воина пробивала невольная дрожь ожидания, в руке, сжимающей поводья, так же покоился букет маргариток. Другая рука массировала ноющую грудь, поправляя периодически вырывающийся из нагрудного кармана платочек.
Но вдруг конь остановился. Сердце воина кольнуло. Лицо окрасила гримаса боли и недоумения. На том месте, где раньше стояла его вилла, зияла пустота. Выжженная пустошь. Ничего. На милю вокруг, вплоть до горизонта, только пепел.
Михаил тяжело слез с коня, впервые в жизни запутавшись в стремени. На ватных, подгибающихся при каждом шаге ногах, он подошёл к тому месту, где когда-то было крыльцо. И упал на колени. В пепел. Грудь прерывисто вздрагивала, глаза отказывались верить тому, что видят. Руки обречённо упали на землю. Мгновение, и ладони сжались в кулаки. Спазм в горле перешёл в истошный крик. Судорога свела тело. Слёзы только-только начали стекать по трясущимся щекам.
- Нет! Как?! Кто?!- неузнаваемым голосом закричал, задыхаясь, лишившийся родного дома рыцарь.
- Правда, красивое зрелище?- за спиной Михаила раздался мужской ехидный тембр.
Воин резко поднялся и развернулся в сторону говорившего. Это оказался среднего роста демон, чей оскал выражал наслаждение раскинувшимся пейзажем.
- Кто ты?!
- Позволь представиться. Гонец его демоничества, Люцифера, Война. Согласись, достойное моей персоны явление в этот мир?- спросил демон, разводя руками. Через мгновение он уже смеялся трескучим голосом, подобно языкам пламени, пляшущим на разгорячённых углях.
- Так это… ты!- через мгновение в руках Михаила уже был верный двуручный меч.
Но демон с очередным приступом смеха просто исчез прямо перед появившимся у его лица клинком. Воин остался в своём горе один на поле, покрытом пеплом, с улыбающимся лицом демона перед внутренним образом… Который он никогда не забудет.
Путы славы
Усилие сделало некоторых великих людей известными. Еще большее усилие позволило другим великим людям остаться неизвестными. (с)Идрис Шах «Размышеления»
Выкрашенный яркими белилами кабинет негостеприимно смотрел развешенным вдоль стен оружием на входную дверь. В его лоне, в гостевом кресле под прожигающим взглядом седовласого статного мужчины, облачённого в роскошные, но броские одеяния начальника гвардии его венценосного величества, сидел Михаил. Ноздри командира раздувались, готовые пустить пламя, уголки глаз подёргивались, но это никак не меняло мёртвый взгляд подчинённого.
- Ты не можешь так просто уйти!
- Могу, сэр. Я отслужил положенные законом пять лет уже очень давно. Не препятствуйте моему уходу. Просто распишитесь на рапорте, и забудем.
- Я не подпишу документ,- начальник стукнул кулаком по шикарному столу из красного дерева.
- Тогда я просто уйду,- Михаил встал и направился к выходу.
- Это будет приравнено дезертирству!
Но последних слов молодой воин уже не слышал. Главное он сделал – отдал рапорт тысячнику гвардии, а остальное его уже не волновало. Осталось зайти к кузнецу, и Михаила больше ничто не держит в столице империи Руш.
На улице только начинался день, просыпался городской люд, а в главных воротах уже толпились селяне со своим товаром для торгов на рыночных площадях.
На одну из таких площадей и направился теперь уже бывший гвардеец императорской элиты.
Здесь, среди витрин городских лавок и грубо сколоченных торговых площадок селян, было ещё пусто, Столица только-только просыпалась под песнь кузнечных молотов и дурман пекарен. Люди, подобно колосьям в чисто поле, медленно выходили на улицы, набирая разгон, просыпались.
У края площади на наскоро срубленном постаменте некий человек с одержимым порывом что-то вещал медленно собирающимся вокруг него зевакам. Широко размахивая руками, он уверено внушал некую мысль, которую Михаил не слышал, да и не хотел услышать. Он вообще не мог думать ни о чём, кроме Маргариты и демоне, злосчастном демоне...
- Эй ты! Да, ты!- оратор попытался привлечь внимание рыцаря, но тот не обернулся.
Тогда агитатор спрыгнул с импровизированной трибуны и нагнал воина, быстрым рывком развернул его к себе лицом:
- Очнись, дитя пророчества, очнись, ибо пламя преисподней смыкает петлю! Прими неизбежность, прими, иначе падёшь пеплом предков!