Наступило Рождество. Для нас оно было нерадостным. Миссис Йио собралась готовить угощение для домочадцев. Она объясняла, что слуги ожидают этого и что преподобный Чарльз одобрил бы ее затею. Дейвид согласился с ней, и повариха начала готовить пироги и пудинг, как делала это каждый год.
Мы с Дейвидом пошли собирать остролист.
— Зачем мы это делаем? — спросила я, наблюдая, как он срезает веточки. — Ведь нам сейчас совсем не до веселья.
Викарий посмотрел на меня и печально произнес:
— Нужно продолжать надеяться на лучшее.
— Разве? Но ведь все мы знаем, что конец близок, — и знаем, какой он будет.
— Человек живет надеждой, — сказал Дейвид.
Я вынуждена была признать, что он прав.
— А на что надеетесь вы? — поинтересовалась я, внимательно глядя на него.
— Думаю, на то же, что и все остальные, — ответил он и, помолчав немного, добавил: — Возможно, когда-нибудь я буду сидеть у камина в окружении своей семьи.
— И вы верите, что ваша мечта сбудется?
Он приблизился ко мне на шаг.
— Если только мне удастся получить приход.
— А до этого?
— Мне нужно заботиться о матери. Это моя святая обязанность.
— А где она сейчас?
— За ней ухаживает ее племянница, которая согласилась пожить у нас дома до моего возвращения. — Викарий уколол палец остролистом и стыдливо сунул его в рот. Я заметила, как его щеки покраснели. Он смутился, так как думал, что если преподобный Чарльз умрет, то у него появится шанс получить приход.
Накануне Рождества к нам пришли дети и нежными голосками пропели рождественские песни под окнами комнаты преподобного Чарльза. Миссис Йио сидела за кухонным столом и сооружала рождественский венок. Она скрепила два деревянных обода и сейчас украшала их дроком и хвоей. Она собиралась повесить его на окне в комнате больного. «Не следует показывать, что мы слишком удручены, чтобы праздновать Рождество».
Дейвид замечательно справился с праздничными службами. Все остались очень довольны. Я слышала, как миссис Йио говорила Белтеру, что если уж суждено такому случиться, то Дейвид — лучший выход из положения.
Ким приехал в канун двенадцатой ночи. С тех пор я ненавижу двенадцатую ночь. Я объясняю это тем, что в этот день убирают рождественские украшения и праздник заканчивается, — до следующего года.
Я увидела Кима, когда он по обыкновению ехал на своей гнедой кобыле, и подумала, какой он красивый и мужественный — не такой порочный и опасный, как Джонни, и не такой праведный, как Джастин. Именно такой, каким и должен быть настоящий мужчина.
Я знала, зачем он приехал. Он сам говорил, что приедет попрощаться. С приближением дня отъезда он становился все печальнее. Я вышла встретить его, потому что втайне считала, что он сожалеет именно о том, что расстается со мной.
— О! — воскликнул он. — Да это же мисс Керенза!
— Я видела, как вы подъехали.
Подошел Белтер, взял лошадь под уздцы, и Ким направился к дому. Мне хотелось задержать его, побыть наедине до того, как мы присоединимся к Меллиоре и мисс Келлоу, которые, как я знала, сидели в гостиной.
— Когда вы уезжаете? — спросила я, пытаясь скрыть огорчение.
— Завтра.
— Мне кажется, вам не очень-то хочется уезжать.
— Ну, разве что чуть-чуть. Хотя, конечно, мне не хочется покидать родные места.
— Тогда зачем уезжать?
— Керенза, дорогая моя, но ведь все уже готово!
— Не вижу причин, почему это все нельзя отменить.
— Увы, — ответил он, — я вижу.
— Ким, — произнесла я пылко, — если вы не хотите ехать…
— Но я хочу поехать за моря и сколотить состояние!
— Зачем?
— Чтобы вернуться богатым и знаменитым.
— Для чего?
— Чтобы поселиться здесь, жениться и обзавестись потомством.
Он дословно повторил то, что говорил Дейвид Киллигру. Наверное, этого хотят все мужчины.
— Тогда ваша мечта непременно сбудется, — проникновенно произнесла я.
Ким рассмеялся, наклонился и поцеловал меня в лоб. Меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны — безграничное счастье, с другой — невыразимая печаль.