— Тогда, мой друг, ты попал в историю. Как он ещё не добрался до тебя, — заметил Егор, но, увидев, что кузнец нахмурился, быстро предложил ему: — Ты же на вид не робкого десятка.
— В моём деле отвага — самое первое, без неё огонь не укротить, — хмыкнул мужик.
— И прекрасно, — продолжил Егор, — мне нужно, чтобы ты побыл приманкой.
— Какой-такой приманкой? — Возмущаясь произнёс кузнец, и двинул корпусом вперёд, но экспедитор жестом руки остановил силача: — Я сюда пришлю солдат и объясню им, что надо сделать. А потом и сам явлюсь по-тихому. Ты же слушай…
***
Солнце скрылось за деревьями, но сумерки густыми ещё не были. И первое, что сделал Егор по прибытии в Кичаево-поднял вернувшихся солдат и отправил их в Михайловку с доскональным растолковыванием фельдфебелю, что нужно сделать.
Затем он прошёл в имение, где его дружно встретило презрение и возмущение Тотьминых.
— Да что же это такое? Мы будем жаловаться императрице, — с возмущением басил Илья Сергеевич, намекая на свои поставки свечей в императорский дорожный дворец.
Олимпиада Игоревна, Танюша и Глашенька плакали. Маменька сказалась больной, и теперь горничные и Семён Васильевич носились с ней, как с писанной торбой.
— Как же это — безвинного человека в тюрьму тягать? — Глашенька с презрением оглядывала Егора. От былого кокетства и следа не осталось.
— Глашенька, я знаю вологодского судью. Он дотошный законник — разберётся. Да и я подниму дворянство на защиту вашего дядюшки, — Нил Петрович казался столпом праведного гнева.
— А вы все зря беспокоитесь. В Михайловке сыскался кузнец, и завтра мы его доставим в Вологду для дачи показаний. Сейчас по тьме ехать не стоит. Так что до завтра, господа. Всё — после, — зевнув в кулак, с абсолютно «равнодушным» видом экспедитор прошёл в свою комнату. Но ложиться не стал, а выбрался на балкон, спрятавшись в углу, чтобы его не увидели с улицы. И как только некто поскакал из имения, бросился за ним в погоню. Но, заранее разведав дорогу, и разузнав про возможность срезать путь, Егор предпринял отчаянную попытку проехать через местный лес. Что ему и удалось.
Так что спящий кузнец мог не беспокоиться, его охраняла целая рать, умело рассредоточенная по укрытиям.
***
Некто зашёл в горницу, где крепко спал Спиридон. В руке блеснул нож, и некто с силой несколько раз ударил мужика под сермягой.
Наконец он успокоился и вышел на крыльцо.
— Браво, Нил Петрович! Вы превзошли самого себя, — сарказм Егора был безграничен. И тут в добавок к словам экспедитора вышел… кузнец.
— Он! Он у меня это заказал, — вбил своими словами последний гвоздь в перекладину виселицы Спиридон.
Ждать утра не стали. Солдаты увезли преступника в острог. А Егор, переночевав у кузнеца, с утра выехал в Кичаево. Прохор уже вернулся домой. По просьбе экспедитора его продержали в солдатском бивуаке, где и объяснили план по провокации преступника. Стоит ли говорить, что гнев был сменён на радость. Глашенька опять кокетничала, но все стали за завтраком просить рассказать, как же это всё удалось.
***
— Что же, слушайте: под подозрением были все.
Прохор Иванович — как получивший самую большую долю наследства.
Глашенька могла помогать Танюше решить вопрос с приданным. Ведь батюшка вашего жениха не жаловал, и не раз говаривал, что предпочёл бы другую кандидатуру. Отсюда вам урок: родителя надо слушать. Прожив жизнь, он много больше вас видел.
Илья мог расчищать путь к остальной части богатства Тотьминых.
Врач Иоганнес мог в силу профессии, как и Семён Васильевич, делать опыты, используя вашу семейную легенду.
Но первые сомнения против Нила у меня появились, когда он восторгался упырями. Слишком много заинтересованности, да и то, как он пытался влезть ко мне в доверие, тоже настораживало.
Далее обнаружилось, что на болотах живёт несчастная женщина с больным ребёнком. Так вот расспросы мужиков подтвердили мою мысль. Он их подстрекнул к этой расправе. Умел он это делать. А когда я выяснил, что несчастная женщина, страдающая альбинизмом, к тому же и его жена, осталось выяснить, зачем он это всё сотворял. Вот тут мне помог поверенный. Ведь если бы Прохор попал на каторгу, то всё, что было завещано ему, перешло бы к Татьяне. И от неё — к мужу. Кем он и собирался стать.
— Так он же женат оказался, — Танюша плакала. Дурёха испытывала к этому оборотню нежные чувства.
«Ничего, на её век женихов хватит», — подумал Егор, и продолжил: — Так он с ней и разобрался, при помощи мужиков. Осталось только удивляться, как Макарихе удалось мальчонку спасти. Причём это я спровоцировал Нила действовать быстрее.
Но если бы Прохора не удалось подставить, то он бы так же убил и его. А то, что свои страшные кусачки Нил сделал ещё два года назад, говорит о том, что это было делом расчёта, а не импульса. Видимо, услышав вашу легенду про необычную лисицу, у него уже тогда возник преступный умысел. Так что Танюша, я и за вашу жизнь не дал бы гроша ломанного, если бы вышли за него.
— А как же тятенька? — Спросила Танюша.
— А вот это действительно был несчастный случай. Я прочёл описание Иоганнеса, проверил место, и понял, что он действительно упал на камень, который не поднимешь. Но то, что потом Нил «покусал» его своими кусачками, говорит о том, что может он и помог тому упасть. Но навряд ли он признается в этом.
— А как же люд простой? — поинтересовалась Глашенька.
— Так он его губил по двум причинам: во-первых- поддержать легенду, ну и во-вторых — по коровам и свиньям уже промышлять стало трудно. А Иоганнес его мог выдать, они вдвоём промышляли по скоту.
— А мне стало быть он свою железяку подкинул, чтобы всё свалить на меня? — спросил Прохор.
— Конечно же, — ответил Егор и вскоре покинул Кичаево, отправившись в столицу делать доклад начальству о проведённом дознании.
***
— Жуть какую ты мне читаешь, друг мой, — императрица встала и подошла к своей фрейлине, уже второй раз упавшей в обморок. И спросила: — Может за доктором послать?
— Нет, нет! — ответила девушка. — Ваше Величество, мне немного лучше.
— Варенька, ты у меня уж очень впечатлительна, — попеняла императрица, — а лисицу — то словили?
— Так не знаю, государыня, — Шешковский сумел угодить своей владычице, и если ему прикажут, то он и лисицу эту добудет, коли будет нужда.
— А мальчик несчастный?
— Умер, при таких заболеваниях долго не живут. Да и к тому же — жизнью это назвать сложно. Боли испытываются при этом очень сильные.
— В наш просвещённый век, и такие средневековые страсти, — поразилась Екатерина Великая и прошла в беседку испить чаю с тульскими пряниками.
***
Огромная восковая свеча неторопливо горела перед иконой Спасителя. Но не только ею ограничился Егор. Пару свечей он поставил за упокой рабов Божиих-Анастасии и чада её, Тимофея.
Сам же экспедитор развалившись, храпел на кровати, наевшись мяса, прожаренного Яшкой и «уговорив» бутылочку креплённого французского портвейна.
Яшка же пошёл в кабак, чтобы выданный ему от щедрот барина червонец серебром пропить в кругу «друзей», из пожалованных Егору государыней трёхсот целковых серебром- «за верность престолу и преданную службу».
***
Лисица ткнулась в нос лиса. Она была бурой. Так распорядились гены, попавшие когда-то с Аляски в эти края с пятью лисами Северьяна. И теперь вдвоём с самцом они растили маленьких лисят. Шубка у них вскоре поменяется с черной на рыжую и новая поросль понесёт эти гены дальше, позволяя периодически появляться лисе с необычным окрасом.
Самка тявкнула, улеглась в норе и малыши прильнули к её сосцам.