Глава 8. Праздник Весны
Изгои — в отличие от Тотемов Княжеств, Диких или Роя, изгои редко объединяются вместе. Изгнанник из более крупных сообществ, изгой стремится к отказу от общества из-за своих “особенностей”, лишь по счастливой случайности избегая судьбы своих менее удачливых собратьев-мутов. Занимая промежуточное положение между Одаренными и Дикими, изгои освоили те места Мути, куда первые не сунутся даже в летние дни. И лишь когда с первыми весенними днями открываются широкие проплешины в Ближней Мути, изгои объединяются в таборы для откочевывания в более безопасные места, чтобы снова разойтись по бескрайним пустошам до наступления Холодного Солнца.
(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).
На следующий день прибыл ещё один табор. Торжественно, с плясками и песнями, с зелёными ветвями какого-то дерева, разодетые в цветастое тряпьё изгои вошли на стадион и заняли последний свободный сектор у дальних трибун.
— Племя Дикого Коня. Жаль, что он сам не смог прийти, — прокомментировала Ворона, оторвавшись от штопанья своей куртки.
Она сидела вполоборота ко мне, заняв большое плетёное кресло у края крыши. Лучи восходящего солнца нежно ласкали её бледное лицо, а ветерок то и дело сбивал белую прядь на её красивый носик, из-за чего чего она смешно фыркала, сдувала волосы с глаз. Она накрасила губы соком какого-то растения, отчего они стали пухлыми и ярко-красными, как у Мэрилин Монро на знаменитой фотографии. Волосы впервые были тщательно вычесаны и уложены, а на щеках лежал тонкий слой пудры.
Я не мог оторвать от неё глаз. А она только изредка улыбалась каким-то своим мыслям, обозначая прелестные ямки на щёчках.
— Доброго утра, молодёжь, — Проповедник, кряхтя, выбрался на крышу и осмотрелся вокруг, — Что же, за час до полудня начинаем. Вы будете участвовать?
Воительница откусила нитку, придирчиво осмотрела подкладку куртки и удовлетворённо цокнула:
— Только в игрищах при свете дня.
— А мистерии?
Ворона критически осмотрела старика:
— Проповедник, не сходи с ума. Надеюсь, ты не раззвонил всему стадиону о нашем прибытии?
Тот протестующе замахал руками:
— Я что, совсем из ума выжил?
— А другие вожди? А тот, кто вместо Дикого Коня прибыл?
— Братья и сестра предупреждены, они будут молчать… А вместо Дикого Коня табором сейчас верховодит Долгий Ветер. И вот его мы посвящать не станем.
Та кивнула:
— И это правильно.
Я не понимал, о чём они это разговаривают, но, не отрываясь, смотрел на воительницу. Та, наконец, обратила внимание и на меня:
— Что-то ты, оруженосец, совсем от рук отбился. Не справляешься со своими обязанностями. Где мой меч, где мой боевой пояс с ножнами? Почему не начищены?
Я вздохнул, вытащил мешочек с точильными камнями и ветошью и принялся за работу.
Да, пояс воина. Целая конструкция из тонко выделанной телячьей кожи, с прошитыми поверх кусочками крашеной шерсти. Десятки заклепок, с отверстиями или без — и каждую нужно начистить до зеркального блеска. Четыре тонких ремешка из необычайно крепкой кожи циклопа, которые надеваются наподобие подтяжек и соединяются парой стальных цепочек — тоже начистить каждое звено, проверить на повреждения и сколы.
Ножны для меча. Две тонкие дубовые плашки, сшитые вместе кожей, которая плотными витками обвивала дерево снаружи. Такими ножнами можно нехило зарядить по башке вместо дубины, если необходимо. Что же, с ними придётся тоже повозиться. Вычистить кожу, нанести свиной жир, растереть до блеска.
Свой волнистый меч Ворона полировала самостоятельно, я лишь протёр его, убедившись в отсутствии изъянов на его безупречном зеркале.
И, самое главное. Сильно потёртые ножны для небольшого кортика-четырёхгранника, который называется “мизерикорд”. Статусная вещь. Сделаны из тёмного дерева, стянуты снаружи металлической пластиной, с очень тонкой орнаментальной проковкой. На фасе — множество насечек, изображающих какую-то битву. Целая картина — два воина с орлиными плюмажами сражаются против множества врагов: осорка, гончей Тумана, гиганта с безумным оскалом, медведя и овчарки с человеческими лицами. Воин сзади, в высоком шлеме со стрелой в плече. Впереди — закрывает своего товарища, получая в грудь удар копьём.
— Что, нравится? — княжна неслышно подошла сзади, — Наградные. Предок Вороны получил за свой подвиг. Она вроде рассказывала.
Хмыкнул, продолжая аккуратно полировать мизерикорд. Анастасия вздохнула, присела на стул напротив и уставилась на беседующих поодаль старика-вождя и воительницу:
— Она красивая, правда?
Я кивнул, мельком посмотрев на Ворону. Та поправляла рукава своей белой парадной рубахи из тонкого полотна. И шаловливое солнце просвечивало сквозь ткань. Иногда мне даже нравится, что местное общество утеряло ряд технологий, включая изготовление лифчиков. От на миг открывшейся картины я сглотнул и, с трудом отведя взгляд, принялся яростно надраивать тусклый металл.
— А меня просватали ещё в младенчестве, — грустно сказала княжна, — Хотя я до сих пор жениха своего не видела ни разу.
— Ого! — я даже прекратил полировку, — Что, правда? Ни разу?
— Только на портретах…, — горестно ответила девочка, — Вот сегодня как раз должно было быть первое официальное знакомство…
Я покачал головой:
— “Всё могут короли, жениться по любви, не может ни один, ни один король…”, — продекламировал я старый, допотопный шлягер.
— О, так ты и петь умеешь? — оживилась Анастасия, — А спой что-нибудь ещё?
— Погоди… А на гитаре умеешь? — Проповедник нырнул в свою хибару, через минуту вытащил старую шестиструнку и протянул мне.
Я вздохнул:
— Какой десантник признает, что петь не умеет? Какой десантник насчёт гитары не соврёт?
Как мог, настроил гитару. Прокашлялся и начал:
— Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери…
Ворона с интересом прислушалась, примеряя и регулируя боевой пояс.
— Неужель, ты ко мне? Верю и не верю!
Княжна в восхищении захлопала в ладоши, а из рюкзака появилась недовольная заспанная мордочка Фыра.
— Падал снег, плыл рассвет, осень моросила.
Старик-изгой зажмурил глаза и в такт постукивал голой пяткой по полу.
— Столько лет, столько лет, где тебя носило?
Вокруг шумел огромный табор, в пруду квакали лягушки, над головой пролетел первый весенний шмель, подгоняемый тёплым ветерком. А я продолжал:
Я, не отрываясь, уставился на Ворону. Она распахнула глаза и, внезапно, покраснела и смущённо отвернулась. Ага!
И тут басовая струна лопнула, не выдержав напора пальцев. Я с сожалением отдал гитару Проповеднику:
— Всё, отлеталась струна.
Тот замахал руками:
— Зачем она мне? У нас никто играть не умеет. Вот, держи ещё чехол. Подарок!
— У меня тоже есть для тебя подарок, Молчун, — Анастасия внезапно взяла меня за руку и положила на ладонь небольшое старое кольцо с оправой, — Досталось мне от деда, но никак не могли подобрать Зерно.
— А ну-ка, — Проповедник осторожно взял кольцо двумя пальцами и прищурясь, внимательно осмотрел подарок, — Интересный амулет… Что скажешь, Ворона?
Та пожала плечами:
— Кольцо и кольцо.
— Надевай уже! — княжна внезапно сильно покраснела.
Я пробовал натянуть его на правую руку, плотно село только на средний палец. Повертел его, согнул-разогнул пальцы, сжал кулак — не мешает, сидит как родное.