Корзун обратился напрямую к Перовскому:
— Воевода, не желаете ли стать моим гостем? Я распоряжусь, вам выделят отдельную комнату на нашем этаже.
Тот покачал головой:
— Я буду рядом с князем. Пока он здесь — и я здесь.
Корзун возмущенно повернулся к Бероеву:
— Мирон, прекрати глупить! Распорядись перенести Великого князя в наши покои!
Тот покачал головой и ответил, медленно выделяя слова:
— Это мой пленник, и он в моей полной власти. И я решил, что здесь ему и быть. Придёт в сознание — даст клятву, тогда и посмотрим. А пока что у него есть лучший телохранитель — воевода Перовский… Ладно, давайте вернёмся на пир.
Через несколько минут свет факелов и шаги растворились в полной тишине подвала. Перовский сполз с кресла, сжал зубы и переместился к своему сюзерену и поправил одеяло:
— Эх, княже…
Глава 11. Добро пожаловать в Крысятник
Мосторг — объединение поселений метро, расположенных на нескольких свободных от Мути станциях и перегонах бывшего метрополитена. Собственное название — Московский Торговый Метрополитен, или просто "МосТорг". За отдельную плату перевозят товары и людей с юга на запад Москвы по нескольким сохранившимся линиям Метро. Территория МосТорга — единственное нейтральное место, где можно купить любой товар. Мосторг ревностно следит за нейтралитетом своих владений и гарантирует всем неприкосновенность на своей территории. Любой свободный человек может жить в Мосторге. И здесь находится даже представительство Альянса, с которым конфликтуют практически все остальные государства. МосТорг имеет собственную наёмную армию, составленную в основном из Вольных. Будучи главным транспортным узлом бывшей Москвы, однако, отказывается перевозить армии других государств через своё метро. (Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).
— Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — Крысятник, станция «Нижний город».
Поезд тронулся, газовые лампы мигнули пару раз белым ярким пламенем. Я вцепился в поручень, придерживая носилки с Трубадуром. С другой стороны их держал Март, а Крюк с Вороной сидели чуть дальше, перекрывая подход к нашему углу вагона. Анастасия присела у носилок, то и дело обтирая пот со лба жреца.
— Да не волнуйтесь вы так! — усмехнулся стоявший неподалёку от нас сержант Мосторга, — Марфа своё дело знает туго. Не первый раз от паутины осорка человека спасает. Завтра ваш жрец будет уже польку плясать. Если, конечно, раньше умел.
За стеклом потрёпанного вагона была сплошная темнота. Она прерывалась лишь тогда, когда мотовагоны притормаживали у очередного перрона, чтобы забрать новую порцию пассажиров.
Иногда перрон был хорошо освещён такими же газовыми лампами белого цвета, что и в нашем поезде. Но чаще бывшие станции и перегоны были погружены во тьму, лишь изредка рассекаемую светом белого газового фонаря.
Баррикадная, к примеру, вообще не отличалась особо от довоенного времени, разве что прямо посередине станции стояло множество деревянных контейнеров с широкими запертыми дверьми. На каждой двери был собственный номер, а ниже — символ одной из четырёх Мастей и фамилия владельца.
— Арендаторы, — пояснил на мой немой вопрос Кержак, — Удобно им так. Занёс товар с очередным поездом или караваном — и хранится себе здесь. Охрана круглосуточная, условия здесь хорошие, воды нет и температура всегда одинаковая поддерживается.
Да и люди, что встретились нам на Баррикадной, выглядели под стать станции: ухоженные, хотя и в очень старой одежде. Бритые, хотя и не совсем чисто. Стриженые, но явно не парикмахером. Многие из них носили повязки разных цветов с неряшливо отпечатанными поверх белой материи пиками, бубнами, червами и трефами.
Да и жили они в собственных комнатах-купе, которые изготовили из десятков вагонов, стоявших друг за другом на левом, неиспользуемом перегоне. Мы успели прогуляться аж до Пушкинской, и вагоны эти всё не заканчивались и не заканчивались. На ночь нас как раз и разместили в одном из таких вагонов, с кривовато прикрученными буквами “МОТЕЛЬ” на борту, так что мы смогли впервые за много дней наконец-то искупаться и привести себя в порядок.
В каждом вагоне — 4 отдельных комнаты, с отдельным входом через сдвижные двери. В каждом таком купе — стандартный набор мебели. Две двухэтажные кровати, по две тумбочки у каждой, газовый камин и одна газовая лампа под потолком. Топливо, как я заметил, поступало к каждому устройству из собственного небольшого баллона примерно на литр объемом. Искупаться нас повели, правда, в отдельный блок, который находился почему-то в служебном тоннеле.
В соседнем вагоне — ресторан, в лучших традициях РЖД.
— Ну и цены здесь! — сглотнул слюну хозяйственный Крюк, знакомясь с меню.
Для удобства, каждое блюдо было тщательно нарисовано, и под каждым рисунком были нарисованы жетоны, которые требовалось заплатить за него. Жетон Мосторга, металлический кругляш размером с рубль, стоил ровно одну жевелку.
— Курица с картошкой аж 15 жевелок! Сок томатный — 10! Нет, я пожалуй только хлеб и воду закажу. Всего-то 3 жевелки на брата! — ошарашенно вторил ему Март.
— Девушка, а комплексный обед у вас имеется? — спросила у официантки Ворона.
Она как-то посмурела:
— Да, имеется. Но он только для жителей станции.
— А разве мы, как клиенты Мосторга, не имеем прав на такое же питание?
Девушка оглянулась на старшего официанта, который стоял за стойкой бара и прислушивался к нашему разговору. Перехватив мой взгляд, он долго играл со мной в гляделки. Затем, подозвал к себе официантку что-то ей шепнул. Та фыркнула, подняла со стойки другое меню и снова подошла к нам:
— Комплексный обед у нас уже холодный, но для КЛИЕНТОВ каравана мы его подогреем.
В итоге, обед из тарелки борща, макаронов по-флотски и прозрачного компота из сухофруктов обошёлся нам в 20 жевелок на всех пятерых. Тоже неслабо, но, судя по довольной физиономии Вороны, очень даже приемлемо.
Запихнув в себя остатки довольно позднего “комплексного обеда” в ужин, пошли всей группой шляться по станции.
Для начала, попытались пройти на переход до Краснопресненской. Увы, стоило только подойти к нему, как упёрлись в ворота и пару недобрых взглядов людей в черной форме с золотыми полосами на рукавах и штанинах. Поправив бескозырку с надписью “Патруль”, старший из них обратился к Вороне:
— Ну и куда вы собрались?
— Вот, гуляем…
— Гуляйте в другом направлении.
Пожав плечами, последовали совету. Шлявшийся недалеко от нас Кержак (очевидно, присматривавший за нами), прокомментировал это так:
— Там уже территория Пиковой Масти. Завтра мы с сержантом вас сопроводим на поезд, а пока что — доступа туда нет.
Ну, нет так нет. На правую платформу нас тоже не пустили — мол, по ней иногда поезда проходят. А вот по левой разрешили гулять, сколько угодно. Собственно говоря, “сколько угодно” оказалось двести метров по направлению к станции “Улица 1905-го года”, где была настоящая крепость, выстроенная из металлического каркаса и деталей старых вагонов. За ней — те самые ворота, через которые пару часов назад мы и вошли на станцию. В направлении Пушкинской — десятки жилых вагонов, несколько переходов в служебный тоннель… И пара перекрытых наглухо решётками боковых ответвлений. В служебном тоннеле оказались санузел, пищеблок, столовая и какие-то кабинеты администрации станции. А за решётку нас погулять опять же не пустили.
— Это — территория совместного использования, — прокомментировал нам Кержак, — а вот в те тоннели уже доступ только местным.
— А что это значит?
— Ну, так в Маляве Мосторга записано. Все маститые и гости Метроторга могут свободно находиться на тоннелях совместного использования. Так решили на Первой Сходке, и с тех пор стычки за тоннели и прекратились…, — начал свой рассказ наш охранник.