— Прости, давно не навещал тебя.
Уселся за ажурный металлический столик, осторожно откинул капюшон с головы женщины. Та слегка отдёрнулась назад:
— Не надо!
Внимательно осмотрев её лицо, гигант слегка улыбнулся:
— Ты прекрасно выглядишь, милая.
Алиса снова отвернулась к окну:
— Зато там всё по-прежнему.
— Раны заросли… Видишь, теперь там целый лес вырос…
— Целый лес, — повторила за ним женщина, и её белое лицо исказила судорога, — Целый лес… Там, где было кладбище…
Патриарх схватил её за лицо обеими руками и заглянул в белые глаза:
— Ты не виновата! Ты не могла знать, и никто не мог знать!
Она медленно закрыла глаза:
— Отпусти…
Старик развёл ладони в стороны и откинулся назад, не отрывая взгляда от бледного лица. Он вытащил из-за пазухи маленькую фляжку, скрутил колпачок и плеснул в него остро пахнущей жидкости. Подвинул к Алисе. Та, не глядя, выпила огненную жидкость:
— Отпусти меня, — повторила она.
Патриарх покачал головой:
— Не могу. Я не могу позволить тебе уйти. Только не так.
— Я хочу передать место дочери. Это моё право. Она уже выросла, она набралась опыта и прекрасно справляется. Ты же знаешь. Фактически, последние годы именно она руководит Сёстрами.
Старик плеснул себе, выпил, поморщился:
— Да, Ольга молодец. И ты права, твоей дочери пора возвращаться в Святоч и заниматься делом. Хватит ей уже скакать по Мути.
Они снова замолчали, слушая шум весеннего леса за окном. Солнце снова вышло из-за туч и Патриарх с нежностью провёл ладонью по белым волосам собеседницы:
— Совсем ты седая стала, госпожа епископ…
Та, не глядя, вытащила из рукава небольшую старую фотокарточку и подвинула её к старику:
— Так что же… Это он?
Патриарх улыбнулся, осторожно поднял истёртую картонку и кивнул:
— Самое удивительное в том, что именно она нашла его… Если это не судьба, то что такое — судьба? Элис, ты только представь… Какая прекрасная пара из них получится.
Она повернула голову и взглянула прямо в его лицо:
— Знаешь, Лёш… Когда мы пришли в проект, нам казалось всё таким понятным и прекрасным. Мы были молоды, наивны и чисты. И что с нами сделали? Что они сделали с нашими жизнями? Порой мне кажется, что лучше бы нам четверым было умереть тогда, как всем нашим близким… Зачем ты вообще вытащил нас оттуда? Зачем? А он? Почему он проснулся? Почему именно сейчас?
Патриарх развёл руками:
— Я не знаю.
Алиса вернула фотокарточку в рукав, отвернулась и, глядя на весенний лес внизу, прошептала:
— Порой мне кажется, что мы всё ещё спим там, под землёй. И видим один и тот же сон. Который медленно, неотвратимо, сводит нас с ума… И не даёт пробудиться.
Отступление.
Пограничная крепость «Орлиное Гнездо».
Старый воин в кожаном доспехе подозрительно уставился на четвёрку всадников-разведчиков:
— Эта крепость ни разу не была взята врагом и не будет! А вы кто такие, босяки, что припёрлись сюда и осмеливаетесь давать мне советы, как правильно держать оборону? Мне, боярину Семиглавому? Вы вообще знаете, что мой род посажен здесь ещё Первым Орлом?
Одноглазый всадник с серебряным эполетом на одном плече ловко спрыгнул с коня и с достоинством поклонился боярину:
— Прости мою дерзость, но мы с тобой ровня.
Он распахнул плащ, и все вокруг увидели кинжал в цветастых ножнах, с княжеским пером посередине и ярким Зерном в навершии.
— Позвольте представиться. Придворный боярин Малер. Со мной мои соратники: воины Филин, Костоправ и Копчик. А вам — письмо.
Он протянул свиток, перетянутый лентой с красным сургучом. Семиглавый разломил печать и, недобро оглядев придворного, углубился в чтение. Затем поднял глаза, засунул свиток под манжет куртки и скомандовал:
— Сержант! Разместить воинов в гостевой комнате. Поставить их на довольствие. Накрой стол на двоих у меня на третьем ярусе… Прошу следовать за мной, придворный боярин Малер.
Они проследовали к металлической вертикальной лестнице, единственной, что вела со внутреннего двора крепости вверх. Малер задрал голову:
— Обалдеть!
Над ним, на десятке старых опор, возвышались широкие бетонные полукольца того, что когда-то было многоярусной дорожной развязкой.
— Раз, два, три,…
— Три уровня. Стрелы долетают только до первого, а мы можем метать и стрелы, и копья, и камни со всех, — Поставив ногу на первую ступень, прокомментировал командир крепости, — Полезай за мной!
Поднявшись на первый ярус, Малер глянул вниз и нервно сглотнул. Лестница закончилась у самого края бетонки, отделённая от десятиметровой пропасти только низкой, по колено, кирпичной кладкой. Справа же путь был перекрыт мощной металлической решёткой из редких, грубо сваренных кусков арматуры.
— Мы называем это «мышеловкой», — подкрутив ус, заметил Семиглавый, — три ряда этого лабиринта, да под огнём из следующего блок-поста…
Они прошли повороты внутри зарешёченного лабиринта, постепенно поднимаясь все выше и выше по наклонной поверхности бывшего автовиадука. Минули открытые ворота с двумя металлическими башенками над ними, в каждой из которых стояло массивное крепостное ружьё. Хмурые взгляды бывалых бойцов с интересом уставились в пришлого одноглазого воина. Семиглавый махнул рукой начальнику поста и они продолжили свой путь дальше.
Через примерно полоборота виадук так же резко оборвался в никуда, но боярин уверенно свернул к массивной колонне и свистнул:
— Эй, наверху! Поднимите нас!
Со скрипом и скрежетом сверху опустили небольшую открытую клеть. Бояре уселись с краю и, вцепившись в поручни, дождались, пока их поднимут ещё на метров пять ввысь.
Очередной ярус, тоже полукруглый. Плотно застроенный по центру лёгкими металлическими бараками, из крыш которых тут и там поднимался дымок. С дальнего конца послышался перестук молотков, пахнуло кислым запахом угля.
— А здесь наши казармы и кузница.
Они снова прошли весь ярус, миновали очередной поворот и оказались перед опущенным деревянным настилом. Очередной пост из двух стрелков с «копьями» мосинок, десять метров подъема…
— Третий ярус. Штаб, столовая, склады, арсенал.
Ощутимо дунул холодный ветер. Малер запахнул плащ:
— Да, такую крепость взять можно только измором!
Они проследовали дальше, к двум колоннам в центре, на которых сверху громоздился невесть как попавший туда небольшой пассажирский самолёт.
— Даже не буду спрашивать, как предки смогли его туда поднять!
Семиглавый самодовольно хмыкнул:
— Вот это и есть наше «Орлиное гнездо». Эй, байстрюки! Встречайте гостей!
Карабкаться пришлось по канатной лестнице, которую сбросили из боковой двери в хвосте самолёта. Пару раз едва не свалившись, теряя то и дело опору под ногами, одноглазый кое-как добрался до люка, с матюками и прибаутками был подхвачен под руки и затащен вовнутрь.
— Главное, не прыгайте тут и не танцуйте!
Пол ощутимо подрагивал с каждый новым порывом ветра. Малер, борясь с головокружением, прошёл к кабине пилотов.
— Ну как, шикарный вид?
— Да, такого я ещё не видел…
С высоты в полсотни метров боярин разглядел плотный зелёный полог Мути, накрывший весь центр разрушенной Москвы. Тут и там сквозь уродливые развалины рвался к весеннему небу зеленеющий лес, изредка рассекаемый шрамами разрушенных проспектов и бульваров столицы. Кое-где сквозь туман пробивались скелеты высоток, а где-то на пылающем от захода солнца юго-востоке мигали яркие огоньки.
— Крысятник, — прокомментировал совершенно лысый паренёк с татуировкой глаза на лбу, — а вон там — Бутаковка.
На недалёкой башне разгорались огни, и Малер воскликнул:
— Готов поклясться, что я вижу коричневый флаг!