38. Вот говорит Ланселот Тристану: "Взгляните, мессир, вот едут нам навстречу четыре могучих рыцаря, нас же лишь двое, а поскольку я их знаю, то скажу, что не миновать нам стычки. Каковы ваши намерения?" На что отвечает ему Тристан: "Мессир Ланселот, чего же лучше, назовем им наши имена, да и попытаем наши копья, только отчего вы полагаете, что эти четверо намерены столкнуться с нами?" - "Я в том уверен, - сказал Ланселот, - так как один из них - мессир Ровен, а второй Гаэрьет, оба племянники короля Артура {13}, а третий и четвертый - Ламорат Галльский {14} и Динадан {15}. И если бы на мне были мои собственные доспехи, они бы тотчас же меня признали, как и я их". "Но скажите мне, отчего вы намерены драться со своими соотечественниками и подданными короля Артура?" - "Бог свидетель, - сказал Ланселот, - если бы я мог выбирать, я бы не стал сражаться, но уж коли они начнут ссору, я не намерен им спускать". - "В добрый час, - ответил Тристан, - стало быть, вам биться с ними неугодно, ну, а коли они вознамерятся попытать своих коней и копья, я сам дам им урок. И я заклинаю вас не вмешиваться и предоставить все дело мне, а уж если они возьмут верх, тогда только вступайте и вы в бой, и да будет счастье на вашей стороне!" И Ланселот с ним согласился, сказав: "Мессир, когда вы просите меня, я исполню все согласно вашей воле". - "Итак, вступлю я в бой с ними, а вас благодарю за согласие", - сказал Тристан. И Ланселот ему при этих словах улыбнулся.
39. А четверо рыцарей, едва завидев, что едут им навстречу двое, посовещались меж собою, и мессир Ровен объявил, что первым пустит в ход свое копье. И Динадан с ним согласился, сказав, что это его право. "Но на мой взгляд, - добавил он, - эти рыцари благоразумно отступятся от схватки, ибо их всего двое. Однако я полагаю, что одного из них вы, без сомнения, можете порасспросить о новостях". На том они и порешили. Пустился мессир Говен вскачь к рыцарям, и Ланселот сказал Тристану: "Мессир, видите ли того, кто скачет к нам? Знайте, что это мессир Говен". - "И я благодарю бога, ответил Тристан, - за то, что он нынче дал мне силы сразиться с ним и с тремя его товарищами, ибо все они - рыцари Круглого Стола". И он отъезжает от Ланселота и быстро мчится на своем скакуне навстречу Говену, который его пока не признает.
40. Но увидев, что он скачет ему навстречу, мессир Говен кричит ему громко: "Ну-ка, подъезжайте поближе, мессир рыцарь!" Тристан же его приветствует весьма учтиво, на что мессир Говен ему говорит: "Мессир, порасскажите-ка мне новости, если вам хоть какие-нибудь известны". Тристан отвечает: "Мессир, коли вы спрашиваете у меня о новостях, назовите сперва свое имя". - "Какое вам дело до имени моего, отвечайте, что вас спрашивают!" - кричит ему мессир Говен. - "Э, нет, - сказал Тристан, - не хотите назваться, так не будет вам и новостей. А теперь прочь с дороги, ибо я спешу по своим делам!" Ланселот, который слышал перепалку, понял, что Тристан хочет завязать ссору с Говеном. И Динадан, указав на него остальным, вскричал: "Глядите, как заважничал этот рыцарь! Послушать его, так он прямо напрашивается на ссору". И мессир Говен, разгневавшись на слова Тристана, ему сказал: "Эй, рыцарь, по доброй ли воле, по принуждению ли, но вам придется сказать мне, откуда и куда вы едете, раз мне угодно это знать". "Покуда я могу еще поднять меч, - отвечал Тристан, - я вам повиноваться не намерен". - "Стало быть, сразимся", - предложил мессир Говен. "А вы думали, я против воли стану вам новости рассказывать?!" - ответил Тристан, - да никогда в жизни!"
41. Тогда безмерно разгневался Говен и вскричал: "Мессир рыцарь, коли вы так загордились, что не желаете исполнить по-хорошему то, что вас просят, так придется вам сделать это поневоле. Берите копье и сразимся!" И они, пришпорив коней, свели их вплотную и стали наносить друг другу тяжелые и мощные удары копьями. Мессир Говен сломал свое копье и уронил обломки его на землю, копье же Тристана осталось цело, и притом столь жестокую рану нанесло мессиру Говену, что тот рухнул с лошади, тяжко пораженный.
42. Тогда приблизился Ламорат, который был доблестным рыцарем и в совершенстве владел копьем. Он погнал своего коня на Тристана, чтобы отомстить за мессира Говена, и Тристан, подпустив его, нанес ему такой страшный удар, что копье его, пробив щит, вонзилось в плечо рыцаря, но и на этот раз не сломалось, хоть копье Ламората разлетелось в куски, сам же он, не выдержав удара, свалился с седла. Тогда воскликнул Динадан: "Боже мой, ай да рыцарь, как могло случиться, что он одолел Ламората, лучшего бойца на копьях во всем королевстве Логр!" Что до Гаэрьета, то он, увидев двух своих товарищей поверженными, кинулся на Тристана, и Тристан так его ударил, что тот не смог удержаться на коне и упал на землю рядом с двумя другими. Та же судьба - постигла и Динадана. Когда Тристан с ними расправился так, как я о том речь веду, он нашел коня мессира Говена и подвел его ему, так говоря: "Храбрый рыцарь, садитесь-ка на своего коня. Эту милость я вам окажу, но уж не гневайтесь, коли я покину вас, не рассказав новостей". - "Ах, рыцарь, ответил ему Ровен, - позор на наши головы, уезжайте, но, по крайней мере, назовите свое имя, чтобы знать, от кого нам так досталось". Однако Тристан ничего ему не ответил, и, позвав своего товарища, продолжил путь.
43. Что же до мессира Говена и трех его попутчиков, они кое-как взобрались на своих коней и поехали дальше, непрестанно со злобою поминая рыцаря, который с ними так расправился. И мессир Говен им сказал: "Клянусь честью, сеньоры, не будет мне покоя, пока я не догоню этого рыцаря и не узнаю, кто он, хоть силою, хоть как иначе". На что Динадан ему ответил: "Я часто слышал рассказы о том, что если труса поколотить, то он храбрым станет. Ну кто нас заставлял задирать его?" - "Да, довольно об этом, ответил Говен, - мы уже получили как следует, по заслугам". Так они продолжают свой путь и едут до тех пор, пока не достигают маленького домика, где и останавливаются, чтобы перевязать раны. И весь вечер только и говорят, что о рыцаре со щитом, где на лазури малые вермелевые львы насечены на продольных серебряных полосах. Но тут я их оставляю и возвращаюсь к Тристану и Ланселоту, дабы рассказать об их приключениях.
V
44. Как Тристан и Ланселот блуждали по лесу и потом божьей милостью выехали к скиту, где покаялись и узрели несказанное чудо.
45. Итак, согласно преданию, Тристан и Ланселот столь далеко заехали в глубь леса, что четыре дня не могли найти себе крова, а встречали на своем пути лишь маленькие домишки, где ничего не было, кроме хлеба да воды в колодце. Так они блуждали, едучи то вперед, то назад, и кони их то и дело запутывались в густом кустарнике; наконец, настал пятый день, и Ланселот почувствовал, что он совсем истощен невыносимым голодом. И когда он понял, что силы и мужество оставляют его, то обратил он свое сердце к богу и вознес к нему такую молитву: "Господу моему, что на небеси, отцу, сыну и святому духу молюсь, дабы вывел нас в такое место, где будет пища для плоти нашей и где не погибнем мы от голода. Господь наш истинный, вы, который с неба сошли, дабы приять муки и смерть, вы, который нам ад уготовил, смилуйтесь и спасите от великого голода, постигшего нас".
46. Едва он кончил свою молитву, как прямо перед собою вдруг увидел дитя, красивее которого он никогда не встречал: красота его сияла ослепительней солнца. Ребенок стоял посреди дороги, улыбаясь им, и столь ясен был его взгляд, что оба рыцаря тотчас почувствовали благоговение. И вдруг услышали они голос, который возвестил им громогласно: "О ты, Ланселот Озерный, и ты, Тристан из Леонуа, вы погрязли в грехе роскоши и прелюбодеяния, покайтесь же и обратите к господу души ваши, ибо князь тьмы подстерегает вас, и это он наслал на вас голод среди сего дикого леса, дабы вы погибли и навеки преданы были проклятью. Но так как в сей опасный миг вы взмолились к господу, он не захотел допустить вашей погибели. И ему угодно, чтобы вы во всем раскаялись. Следуйте же за ангелом по этой самой дороге до того места, куда он вас приведет". И вот, когда Тристан и Ланселот услышали этот голос, они в слезах начали каяться в своих прегрешениях, прося милости у господа. И затем последовали за ангелом, который, казалось, не двигался, но все время был впереди них на той самой дороге, о которой я речь веду.