146. Лионель, видя эти яростные и нечеловеческой силы удары, сперва очень испугался, и про себя молил бога о помощи рыцарю, что сражался за свою и его свободу. Оборотился он к Ланселоту и тихо прошептал ему: "Я умоляю вас, рыцарь, явите милость и скажите мне, из какой вы страны; по моему мнению, вы не принадлежите ни к дому короля Артура, ни к рыцарству Круглого Стола, ибо таких доспехов, как ваши, я там не встречал". — "Знайте, мессир, — отвечал ему так же тихо Ланселот, — что сам я из королевства Логр, но не оттуда тот, кто сейчас здесь сражается. И я уверен, что по его силе и ловкости в ратном деле вы сегодня же будете избавлены от заточения у Нигроманта". — "Да услышит вас господь, — воскликнул Лионель, — сердце мое ликует от ваших слов; заклинаю всем святым, что только есть для вас в этом мире, назовите мне ваше имя". И Ланселот ему ответил: "Сейчас вы услышите его. Знайте, что я — Ланселот, кузен ваш, а тот, что сражается за вас, — прекрасный Тристан Корнуэльский, лучший рыцарь в мире. Но не подавайте и вида, что вам известно это, дабы Нигромант ничего не заподозрил". Когда Лионель услышал слова Ланселота, он так обрадовался, что подари ему тот целое королевство, Лионель не был бы счастливее.
147. Вернемся же теперь к рыцарям, которые, оправившись от удара, выхватили мечи. Они так яростно набросились друг на друга, что, казалось, это схватились два льва, желая пожрать один другого, и каждый из них ударял по шлему противника с жестокой и невероятною силой. Все, кто пришел из замка, удивлялись, глядя на Тристана, ибо не приходилось им доныне видеть, что рыцарь может столь долго сопротивляться Нигроманту, а, тем более, наносить ему тяжкие раны, достигал же этого Тристан своим искусным владением мечом, чем наносил весьма большой урон Нигроманту. Тот, однако, весьма упорно противостоял ему, так что Ланселоту иногда становилось страшно за Тристана, да и Лионель также дрожал в те минуты, когда Тристан для вида отступал, дабы Нигроманта утомить, и даже меч свой опускал, но с тем лишь, чтобы через миг искусно отразить мощный натиск рыцаря. И особенно старался он все время стоять между Нигромантом и чудесной повязкой, в каковой тот весьма нуждался, так как Тристан уже нанес ему двенадцать тяжких кровавых ран; ослабел Нигромант и не в силах был добраться до повязки, ибо Тристан ему в том препятствовал.
148. Тогда решил Нигромант достичь своего обманом, притворно любезным голосом сказав: "Мессир рыцарь, вы уже доказали мне, что я имею дело с таким умелым бойцом, какого не встречал доныне, ибо ваш меч оставил столько ран на моем теле, что я вынужден просить дозволить мне отдохнуть на краю моего ключа; а после мы продолжим бой и доведем его до конца". — Но Тристан возразил: "Мессир рыцарь, нет вам моего на то согласия, ибо я еще более, чем вы, утомлен и жажду отдыха у воды, дабы освежить мое пылающее тело. Но пусть лучше раны мои горят, я все же сперва завершу этот бой". И он, как ураган, кинулся на Нигроманта с силой, дотоле невиданной, так что тот не успевал отражать удары, и потерял всякую надежду добраться до своей повязки. Проклял он день и час своего рождения, ибо понял, что приходит ему конец. Однако он все же защищался из последних сил, хоть и мало что мог против Тристана, который вел бой так, как сам того хотел.
149. Нигромант получил уже двадцать ран, из которых семь были смертельными, и так изошел кровью, что не мог и руки поднять, тут и рухнул он наземь. И, поняв свое поражение, сказал он Тристану: "Прощу вас, отважный рыцарь, до того, как душа моя расстанется с телом, скажите, от чьей руки я погибаю? " — "Что я слышу, — воскликнул Тристан, — неужто слабость ваша предвещает вам смерть?" — "Да, мессир, — ответил Нигромант, — и вы сейчас в этом убедитесь, но, умоляю вас, назовите же свое имя!" — "Узнайте, — сказал Тристан, — тот, кто победил вас, зовется Тристаном из Корнуэльса". Когда Нигромант услышал это имя, крикнул он: "О, мессир Тристан, будь проклят ваш меч, принесший мне гибель, одно мне утешение, что погибаю от руки столь славного рыцаря". И тут смерть настигла его, и он, заведя глаза, покатился на землю и испустил дух. Бросился Тристан поднимать его, но увидел, что уже поздно.
150. Подошел он к Ланселоту и Лионелю и показал им на мертвого Нигроманта, а Лионель вознес хвалу господу и поблагодарил Тристана, обняв его не менее ста раз. И поднялся громкий крик в замке о том, что Нигромант убит, отчего все пленники возликовали, ибо были теперь свободны, один Ланселот радовался меньше других, так как был озабочен ранами Тристана. И он, подойдя к нему, спросил: "Друг мой, как чувствуете вы себя?" — "Поверьте мессир, как любой, кого всерьез ранили, — отвечал Тристан, — но нет у меня смертельных ран, не то, что у моего противника". — "Так пойдемте же поскорее в замок, — сказал Ланселот, — и пусть лекарь осмотрит вас". И они, сев на коней, направились прямо в замок, но не успели подъехать к воротам, как навстречу и высыпал народ, воздавая почести победителям. А, попав в замок, они прежде всего освободили пленников, и было их там немало, ибо захватил Нигромант до ста рыцарей, девиц же и дам более тридцати. И на шестах поверх крепостных стен насажено было более сорока голов странствующих рыцарей, а под каждой головой висел щит убитого. Освободив пленников, о которых я речь веду, призвали они лекарей, чтобы перевязать раны. И те, придя, обещали храброму Тристану, что через четырнадцать либо пятнадцать дней он будет здоров, о той же ране на руке, за которую боялся Ланселот, сказали, что она затянется через три-четыре дня.