175. Когда Тристан услышал призыв прекрасной дамы и увидел, что она вне себя, он совсем растерялся: с одной стороны, он был тронут ее красотою и великой любовью, что она питала к нему, но с другой стороны, подумал он о королеве Изольде, которой посвятил себя, а за этим вслед вспомнил о святом отшельнике, давшем ему столь мудрые наставления. Вспомнил он еще о том, с какими почестями принял его Тор Невозмутимый, и о том, что жена его пришла сюда по его приказу. И все это заставляло его отказать даме. Вот почему, испустив тяжкий вздох, сказал он ей: "О, прекрасная дама, нельзя и сказать, как я опечален и донельзя огорчен тем, что не смогу удовлетворить вашего желания и помочь вам, облегчив страдания ваши. Все другое я совершил бы для вас, но того, что вы просите, никак не могу сделать, ибо все силы, и душа, и сердце мое отданы другой, и делить мою любовь я не могу".
176. Когда дама услышала его ответ, трудно даже представить, какая тоска ее охватила, ибо была она уверена, что нет на земле такого короля, что не почел бы за честь возлечь с нею. Долго стояла она молча и, наконец, сказала: "Прекрасный рыцарь, вы отвергли мою любовь, хотя я и предложила ее вам от всего сердца, но я докажу вам, что тело не может жить, когда душа мертва. Одно только меня удивляет, — как это вы, отдав кому-то свою душу, остаетесь в живых? Да и может ли это служить вам отговоркою? Конечно, нет. Знайте же, что большой грех берете вы на себя. Ну, что ж, коли вы так безжалостно лишили меня всякой надежды на исцеление от любовного моего недуга, окажите мне другую и последнюю милость: назовите свое имя, я хотела бы узнать его перед смертью". — "О, прекрасная дама, — вскричал Тристан, — господь не допустит, чтобы вы умерли! Завтра все пройдет, и скорбь ваша развеется столь же мгновенно, как и родилась. Прошу лишь вас никому не разглашать моего имени до того, как окончится завтрашний бой. Итак, знайте, что я — Тристан, племянник короля Корнуэльского".
177. Едва дама услышала это, она воскликнула: "О, прекрасный Тристан, несравненный рыцарь, не жаль мне теперь умереть, ибо я гибну из-за лучшего и красивейшего рыцаря в мире!" И она обняла Тристана и, крепко обвив руками его шею, прижалась к нему так пылко, как достало у нее силы. Тристан хотел было утешить ее, но она не отвечала ему, глаза ее закатились и душа рассталась с телом. При виде такого печального зрелища и оттого, что дама пожелала умереть, Тристан впал в отчаяние, и, не зная, что делать, решил призвать на помощь своего друга Ланселота, а тот и так не спал, ибо предчувствовал несчастье. Он сразу спрыгнул со своей постели, чтобы узнать, зачем Тристан зовет его, и увидел даму. которая, и умерев, все еще обнимала Тристана. А тот был этим столь удручен, что слова не шли к нему, ибо никогда в жизни он такого не встречал и не видел. И воззвал он к Ланселоту: "Милый друг мой, посмотрите, в каком я положении! Что мне теперь делать?" И он плакал при этом так горько, что одежды мертвой дамы были влажными от слез.
178. Ланселоту также было жаль даму, ибо она была красива, но более всего жалел он друга своего Тристана, видя, как тот оплакивает смерть прекрасной дамы, так что даже испугался Ланселот, как бы Тристан не умер от печали. И он принялся его утешать: "Друг мой, Тристан, не впадайте в отчаяние, предоставьте мне все уладить, и вы увидите, как мы выйдем из этого положения". Разжал он руки прекрасной Люси и освободил Тристана, а затем, взяв даму на руки, вынес из шатра и отнес без шума туда, где спал на своей постели Тор. Он положил ее рядом с ним, нимало его не потревожив, а потом вернулся к Тристану и сказал ему: "Друг, не думайте больше об этом, я хочу, чтобы вы уснули". И Тристан повиновался, только чтобы сделать приятное Ланселоту, а иначе он так и не лег бы до утра.
179. Когда Ланселот увидел, что Тристан лежит, то и он вернулся к своему ложу, но не успели они заснуть, как занялась заря. Тристан, который так и не сомкнул глаз, сразу встал и начал снаряжаться, желая поскорее окончить бой. Он позвал Ланселота и тот сразу же явился. "О, милый Ланселот, — сказал Тристан, — помогите мне надеть доспехи, ибо я слышу, что Тор уже встал и, подобно мне, готовится к сражению". И это было правдой, ибо раны Тора так ныли, что он пробудился раньше обычного. Итак, встал Тор Невозмутимый с зарею и, когда был уже совсем готов, то взглянул на свое ложе и увидел, что жена его лежит совсем одетая; он решил, что она спит и приказал не будить ее. И он вышел из своего шатра, а Тристан из своего, а мессир Говен и его товарищи уже ожидали их у источника, и карлик трижды громко протрубил в свой рог. Тогда сказал Тристан Ланселоту: "Милый друг мой, подите и сядьте рядом с мессиром Говеном и другими рыцарями, которые собрались посмотреть на нашу схватку". — "Я иду к ним, — ответил Ланселот, — раз вы мне велите, но я умоляю вас призвать к себе все ваше мужество и ратное умение".