Ну вот, ситуация была такова: объездчик подошел к возчику для переговоров, и случилось это как раз возле трупа Паприкашевой матери.
Паприкаш хорошо слышал человечью речь неподалеку. Но это ничуть не мешало ему и дальше дремать в своем укрытии. Однако был там кое-кто третий, куда более страшный для зайца. Легавый пес! Близкое присутствие этого врага затрагивало уже совсем другой пункт заячьего устава.
Когда перед тобою собака или, положим, волк, ни в коем случае нельзя лежать, затаившись, и ждать. Ибо собака по запаху и по следу все равно обнаружит зайца. От собаки и волка нужно сразу же удирать, и чем дистанция больше, тем лучше. Услышав лай, учуяв залах собаки, тут же вскакивай и мчись во всю прыть! Так гласит заячий устав!
Что же произошло в нашей истории?
За те несколько секунд, пока возчик предлагал объездчику вступить в безнравственный сговор, желтый пес, чей нюх притупился от множества крови, учуял все-таки Паприкаша, уловил запах живой, теплой дичи. И издал тот особый, ни на что другое не похожий звук, которым легавые дают знать, что поблизости затаилась дичь. Не заскулил, не залаял, а тихо так тявкнул. Каждому охотнику звук этот хорошо знаком.
После этого происходит такая вещь: собака сама ложится на землю. И медленно ползет в ту сторону, где находится дичь. Охотник же осторожно шагает следом. Хорошая легавая еще и оглядывается время от времени на хозяина, поджидая его, если нужно. И, лишь подведя его на расстояние выстрела, с громким лаем вскакивает, чтобы вспугнуть дичь под выстрел.
И вот как раз в тот момент, когда объездчик пришел в полную растерянность от слов возчика, легавый пес рванул поводок и тявкнул тихонько, давая понять, что учуял живую дичь. Скулить, разумеется, он уже не скулил.
— Что, что такое? Что с тобой? — обернулся объездчик к собаке, избежав тем самым необходимости ответить немедленно возчику. — Ты что там учуял?
Легавый же пес точно выполнял все, что в таких случаях требует собачья наука.
Первым делом он лег на снег, мордой в том направлении, где лежал под терновым кустом Паприкаш. Этим он показывал, куда надо идти. А поскольку дичь находилась уже в пределах ружейного выстрела, то умное существо ожидало лишь, чтобы хозяин обратил на него внимание и изготовился. В следующий момент пес вскочил и громко залаял.
Ух ты-ы! Что тут началось!
А началось вот что: объездчик, стоя спиной к кусту, под которым прятался Паприкаш, и лишь успев повернуть туда голову, от рывка потерял равновесие. И — хлоп! С ружьем, с сумкой, с тремя зайцами в руках так и ухнул на землю.
А потому и не видел, как Паприкаш выскочил из-под куста и со всех ног понесся через поле.
Объездчик видел только, как возчик с хохотом швырнул своих зайцев наземь и закричал:
— Ну, дела! Вон еще один, гляди-ка!
А совсем обезумевший пес плясал и рвался с поводка, лая на всю округу так, что в ушах звенело.
Конечно, Паприкаш в это время был уже далеко. Правда хорошее ружье в руках опытного охотника, пожалуй, и сейчас бы достало косого. Да только объездчик, придя в себя на снегу и вспомнив, какую обиду нанес ему возчик, настолько расстроился, что даже забыл, как с ружьем обращаться.
Возчик же в охотничьем азарте накинулся на подымающегося с земли объездчика.
— Ай, комар тебя задери! Что ты за охотник такой, что заяц у тебя из-под носа убег! Ты собаку-то хоть спусти!
И тут возчик хватает поводок и сам отцепляет карабин на поясе у объездчика.
Пес в совершенном экстазе подпрыгнул в воздух и, волоча поводок за собой, устремился за Паприкашем, сменив неистовый беспорядочный лай на мелодичное, звонкое пение, с каким легавые гонят зверя.
Гон зайца для охотничьей собаки такое святое право, да что право — священный долг, что ожидать от хозяина специальной команды и вообще думать о чем-то другом, коли уж ты спущен на зверя, — это чистой воды малодушие и халатность.
У объездчика же легавый пес был не каким-нибудь там дворовым барбосом, а благородным, чистопородным животным с длинной родословной.
Но объездчику было пока не до пса. Он вообще позабыл обо всем от переполнявшей его злости: как посмел этот вшивый городской хмырь его попрекать, да еще псом распоряжаться без его согласия!
— Эх, язви тебя в крапиву, жеребячья твоя душа! Это меня ты вздумал учить, как вести себя на охоте? Меня, который десять лет егерем служит? Ты зачем собаку спустил, недоносок? Ты конюшней своей занимайся, а охоты касаться не смей! Будешь теперь отвечать перед господами, что охоту им всю испортил! И мне еще ответишь, жук ты навозный, если эти безрукие мне собаку подстрелят… Принесло ж тебя на мою голову, мерин вонючий!