Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов.
Эти слова мы знали наизусть. Они напоминали нам о нашем патриотическом долге, о долге перед теми, чья кровь вопиет о возмездии. Они служили нам программой нашей боевой работы. Настала пора переходить к активным действиям».
К сожалению, из этого перечня фактически выпало имя самого высокопоставленного гитлеровца на Украине — рейхскомиссара Эриха Коха. Наместник фюрера, напуганный размахом партизанского движения, предпочитал последнее время в Ровно не показываться и отсиживаться в Восточной Пруссии, где пока еще чувствовал себя в относительной безопасности.
В отсутствие Коха на первые роли выдвинулся его главный заместитель по всем вопросам — регирунгспрезидент, то есть глава администрации Пауль Даргель. Население Украины ненавидело этого сатрапа даже больше, чем самого Коха, поскольку именно Даргель подписывал почти все приказы, постановления и распоряжения, за нарушение которых чаще всего следовало одно наказание смертная казнь через расстрел, а иногда, для большего устрашения, и через публичное повешение. И то была не пустая угроза. Казни по всей Украине совершались повсеместно и каждодневно. В самом Ровно и его тогдашних предместьях за период оккупации гитлеровцы расстреляли сто две тысячи советских граждан — много больше, чем тогда в городе насчитывалось жителей.
Сегодня на Украине некоторые литераторы, как правило, при оккупации не жившие и не желающие познакомиться даже со столь общеизвестными и столь же общедоступными документами, как изданные на всех европейских языках протоколы Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками, ставят в вину Кузнецову, другим партизанам и подпольщикам, что из-за их боевых действий страдали, дескать, мирные жители. В первую очередь имеются в виду заложники, которых гитлеровцы расстреливали за убийство каждого солдата на оккупированной территории. Это действительно было, и не только на Украине. Оккупанты повсеместно расстреливали ни в чем не повинных людей. И все-таки по сути дела это утверждение клеветническое, цель его — очернить Кузнецова, его боевых друзей, выставить в глазах неискушенного молодого читателя как врага украинского народа. На самом деле основная часть жителей Ровно, военнопленных, иных согнанных в этот город людей из других населенных пунктов Волыни и Подолии, были расстреляны еще в 1941–1942 гг., задолго до появления здесь отряда «Победители». Массовые казни начались сразу после оккупации Ровно, когда здесь вообще не было никаких партизан. И так происходило по всей Украине. (Еще раз вспомним о Львове — уничтожение жителей началось здесь немедленно, в первые даже не дни, а часы, и вовсе не за убийства немецких солдат, и вообще не немцами, а украинцами батальона «Нахтигаль» по заранее составленным спискам.) Да и в ровенских расстрелах большинство палачей были украинскими полицейскими.
Гитлеровские власти брали заложников не только для того, чтобы как-то воспрепятствовать массовому партизанскому движению — то было частью их программы «сокращения» славянского населения, а потому эти люди изначально были обречены на гибель. Их расстреливали бы, даже если бы не было случаев убийства отдельных немецких военнослужащих или чиновников. Придумали бы повод, скажем, за сопротивление при заготовках зерна или сена для нужд германской армии. И направляли бы арестованных в лагеря смерти, тот же Освенцим, где встретили свой последний час отнюдь не одни евреи, но мужчины, женщины и дети, принадлежавшие ко многим, если не всем нациям и народам Европы.
Наконец, автор позволит себе высказать еще одно соображение. Ранее им уже отмечено, что нынешние защитники ОУН утверждают, что боевики УПА тоже воевали с оккупантами. Но почему же в таком случае они не ставят в вину расстрелы заложников Бандере, Мельнику, Лебедю, Бульбе? Ведь гитлеровцы казнили за своих убитых солдат независимо от того, кто их убил: советский партизан, боевик УПА или просто доведенный до отчаяния местный житель, на глазах которого надругались над его женой или дочерью?
Система заложничества, подлая, несправедливая и к тому же трусливая, конечно же всегда ставила и ставит много нравственных проблем. Насколько известно автору, еще никому в истории (а практика заложничества существует многие столетия) решить их не удавалось. Но факты свидетельствуют, что гитлеровцы практиковали взятие и казни заложников во всех оккупированных ими странах Европы, но нигде не сумели воспрепятствовать этим возникновению и размаху движения Сопротивления, в том числе — вооруженного. И ни в одной из этих стран никто и никогда не возлагал вину за казнь заложников на партизан, подпольщиков, парашютистов. Потому что невозможно лишить народ права бороться за свою свободу и независимость даже ценой гибели соотечественников.