Дверь в сени была не заперта. Яносик шел на цыпочках, держа в правой руке чупагу, а в левой — зажженную лучину. Он тихо открыл дверь в комнату и увидел пана и Марину, объятых сном.
Его мужественное и рыцарское сердце поколебалось.
Но следом за ним шел Собек. Узнав Марину, он пронзительно крикнул и бросился к постели с поднятым топором.
Часть вторая
Яносик Нендза Литмановский
Чупага Собека Топора, мигом задержанная сзади чупагой Яносика, повисла в воздухе; Собек рванул ее, но Яносик Нендза Литмановский крепко держал верхний конец.
Сенявский и Марина, пробужденные криком Собека, вскочили и сели на кровати.
— Брат?! — ахнула Марина.
Прежде чем Сенявский успел протянуть руку за пистолетами, лежавшими на стуле, Собек, не сорвав чупаги своей с чупаги Яносика, бросил ее и кинулся на врага с голыми руками. Схватив его за горло, он повалил Сенявского на подушку, а чупага со звоном упала на пол.
Придушенный Сенявский начал хрипеть. Все силы разом его покинули.
Марина, видно, не знала, что делать; она ухватилась за руки Собека и стала отрывать их от шеи воеводича; однако лишь четверо позванных Яносиком горцев смогли наконец спасти Сенявского из рук Топора.
— Собек, — сказал Яносик, стоявший поодаль, — не трогай его! Он мой, а не твой.
— Мой! — прорычал Собек. — Он у меня деда убил, дом ограбил!
— Собек, — спокойно сказал Яносик, — или ты будешь меня слушаться, или возвращайся туда, откуда пришел.
Сенявского, бледного и обессилевшего, мужики держали на постели, в ногах его в одной рубашке сидела Марина.
Собек глядел на нее, как на привидение. По-видимому, мысли у него путались. Он весь дрожал.
— Марина?! — только и смог он проговорить.
— Кабы не я, — сказала Марина, — так и мы и все Топоры из Грубого погибли бы в крови и огне. Я его собой удержала.
— Ты руки мои отрывала от его горла! — рявкнул Собек.
Но Яносик прикрикнул на него:
— Не время теперь для этого! Там бьются! А этого стеречь! — приказал он мужикам, державшим Сенявского, и, таща Собека за руку к двери, выбежал наружу, откуда доносился уже шум битвы.
На дворе и возле корчмы сражались; вернее, люди Сенявского и драгуны в темноте отбивались от горцев.
В тумане и мраке трудно было различить что-нибудь. Но Яносик, заметив в углу сеней несколько десятков факелов, схватил один. Собек — другой. Зажгли их от каганца.
— Подожжем корчму! — крикнул Яносик. — Светлее будет!
Они поднесли факелы к соломенной крыше корчмы, в которой застали врасплох Сенявского с Мариной, его спящих солдат и слуг. Скоро вспыхнуло пламя: солома снизу была сухая.
Они бросились поджигать со всех сторон, — и подожженная корчма запылала. Послышался плач и причитания еврея-арендатора и его семьи.
Из пылающей корчмы выбежала полуодетая Марина, а мужики вывели Сенявского. Марина держала в руках саблю воеводича и с нею бросилась в толпу драгун.
Как разъяренные кабаны клыками вспарывают животы стае сцепившихся с ними волков, так товарищи Яносика, Гадея, Матея и Моцарный, рубили шляхтичей и солдат Сенявского; а рядом Собек Топор и Франек Мардула чупагами перешибали им кости. Марина рубила саблей направо и налево.
Старый Саблик, спрятав гусли в рукав чухи, то и дело небольшою своей чупагой на длинном древке рубил по голове то драгуна, то бегущего мимо слугу, а Кшись стоял в стороне, за плетнем, со скрипкой за пазухой и чупагой в руке, и любовался. Дивился он дерущемуся поблизости Яносику: не человек — дьявол. Яносик дрался без всякого оружия: он колотил врагов человеком. Ухватив за живот и горло драгуна, колошматил он людей Сенявского то его ногами, то головой, как снопом. Сенявцы падали от каждого взмаха этим трупом, у которого мозг брызнул из черепа, разбитого о чей-то шлем.
«Господи Иисусе Христе, — думал в восторге Кшись, — Молотит человеком, как цепом!»
Битва продолжалась недолго. В зареве горящей корчмы Яносик торжествовал победу.
— Соберите тех, кто цел! — крикнул он горцам.
Из пятидесяти людей Сенявского убитых и тяжело раненных было более двадцати; остальные сдавались, бросая оружие.
— Построить всех тех, кто может идти! — приказал Яносик. — Кто в беспамятстве, отлить водой!
Большинство оглушенных ударами, но здоровых или легко раненных, были свалены Яносиком. Их начали сгонять вместе, и почти все поднялись с земли.
— Ребята! — крикнул Яносик сенявцам. — Уходите домой да захватите и своего пана! Расскажите всем, что я двинулся с Татр, — я, Яносик Нендза Литмановский, разбойничий гетман из Троника, что в Полянах!