Чувствовалось, что к нему можно обратиться с любым делом или вопросом, но что по отношению к нему нельзя допускать фамильярность.
Перед леди Арабеллой и ее спутниками расступились. Они прошли в носовую часть корабля и вместе со всеми стали наблюдать, как ветер и солнце справлялись с отступавшим ненастьем. Довольно скоро по знаку губернатора вся группа спустилась вниз. Леди Арабелла, сопровождаемая служанкой, отправилась в свою каюту. Мужчины прошли к Уинтропу. Собралось около 20 человек. Когда все разместились на скамьях, хозяин, став у стола, обратился к ним:
— Уповая на бога, радуясь наступившей перемене погоды, как знаку его благоволения к задуманному и осуществляемому нами, продолжим начатое дело. Я уже говорил, что мы избрали путь, предначертанный господом нашим Иисусом Христом. Мы вверили себя морской стихии и будущим испытаниям в неведомом краю, чтобы основать Новый Иерусалим. Пока нас не прервали, я нарисовал вам мыслимый мною, по слову бога, его образ. Продолжу.
Губернатор взял со стола лежавшие на нем бумаги, нашел глазами нужное место. Начал читать: «Мы должны иметь в виду, что будем подобны городу на холме и глаза всех будут устремлены на нас: поэтому, если мы будем кривить душой перед Богом в деле, которое мы начали, и, таким образом, вынудим Его лишить нас помощи, которую Он нам сейчас оказывает, мы ославим себя и станем притчей во языцех для всего мира, мы откроем уста врагов для хулы путей Господних и всех деяний во имя Бога».{67}
Присутствовавшие понимали, что речь идет о пророчестве Исайи: «…гора дома Господня будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы… И будем ходить по стезям Его. Ибо из Сиона выйдет закон, и слово Господне из Иерусалима». Думали, моля: «О, господи, помоги в деле новом, в деле трудном, в святом деле!». И вновь старались следить за словами губернатора. Он продолжал читать. Иногда останавливался, чтобы взглянуть на слушавших. Когда закончил чтение, поднял голову, чуть вздернул подбородок, как бы призывая напрячь внимание. Заговорил:
— Все это накладывает на нас обязанность должным образом руководить людьми и жизнью колонии. Человеческое несовершенство и греховность, непрекращающиеся козни Антихриста лягут преградами. Прочитанный документ назван мной: «Основы христианского милосердия». Но не забудем: «Всемогущий Бог в своей святости и мудрости так определил условия человеческого существования, чтобы во все времена кто-то был беден, а кто-то богат, кто-то стоял выше и обладал властью и достоинством, а другие — ниже и находились в подчинении».{68}
Одобрительно закивали. Мысль не вызывала возражений…
Мысль, которую не стал бы проповедовать Уильям Брэдфорд своим спутникам на «Мэйфлауэре» в 1620 г. Мысль, которую у себя, в Новом Плимуте, Брэдфорд в 1630 г., в принципе разделяя, выразил бы скорее всего иносказательно, в виде библейской притчи. Мысль, которая стала для Брэдфорда безоговорочно его собственной после преодоления немалых сомнений, беспокоивших его еще в 40-е годы. Преодолению этих сомнений во многом помогло присутствие по соседству поселенцев, возглавляемых Джоном Уинтропом.
Конгрегация, к которой принадлежал Уильям Брэдфорд, покинула родину в начале царствования Якова I. При его преемнике обстоятельства, побудившие сепаратистов к бегству, изменились к худшему. Они становились нестерпимыми даже для людей, прежде достаточно умеренных в своем религиозном протестантизме и оппозиции к абсолютистским претензиям Стюартов. Интересы многих пуритан, связанные с развитием в стране буржуазных отношений, и их духовные убеждения приходили в острое противоречие с политикой царствовавшего теперь Карла I (1625–1649). Эта политика включала: повышение налогов, создание монополий, укрепление англиканской церкви, покушение на личную безопасность и имущество граждан. Иначе говоря, она становилась на пути развития тех социальных сил, которые в религиозной форме олицетворял пуританизм, а в политической — парламент. И не только становилась на пути, но способствовала их ослаблению.