Действительно, даже и в отношении карт Унгерн был большим оригиналом. Он постоянно держал в кармане своего тарлыка свернутую рулоном полосу, вырезанную, вероятно, из карты Российской империи. На этой «походной» карте барон в любой момент мог легко отыскать и Владивосток, и Москву, и Варшаву, и все крупные промежуточные города. При грандиозности планов барона ему неудобно было пользоваться картами иного, более крупного масштаба. Полковник Кастерин вскоре якобы выяснил, почему барон избрал такое направление (на два пальца от дерева) — так указано было гадальщиком. Впоследствии начальник штаба, по его словам, в сношениях с гадальщиком прибегал к системе выдачи «авансов», чтобы гадания не слишком расходились с боевыми интересами дивизии.
К тому же периоду настороженного сидения на берегах реки Селенги относиться рассказ ученого агронома В. К. Рериха, в котором освещается обстановка, сложившаяся в те дни в Монголии. В. К. Рерих покинул Ургу, как можно полагать, 6 июля по новому стилю. Утром 8 июля он был в дацане на реке Орхоне, где барон Унгерн назначил ему свидание. Но барона уже не оказалось в том пункте. Он ушел на реку Селенгу, оставив Рериху письменное приказание вывезти в новую базу интендантские грузы, все денежные средства, а также пригнать 1200 быков и 2000 лошадей. В записке барон указал идти вместе с дивизионом сотника Нечаева и соблюдать на походе осторожность «так как дорога пересекается красными».
Рерих привез на Селенгу 22 ящика билонного серебра, несколько ящиков банковского и ямбового серебра и 1 ящик с китайскими бумажными долларами. Барон имел встревоженный вид. Он приказал Рериху выспаться с тем, чтобы утром следующего дня скакать в Ургу, так как требовалось эвакуировать на запад интендантство и лазарет, а также уничтожить радиостанцию. «Если будете нажимать, успеете придти в Ургу до красных», — пояснил Роман Федорович. В тот же день Рерих получил от барона два пакета, первый из которых он должен вскрыть в Урге, а второй — вручить есаулу Жамболон-вану. Получил он также и зару, то есть предписание на монгольском языке, за печатью Богдо о том, что монголы обязаны оказывать подателю сего свое полное содействие, предоставлять лошадей и давать пропитание. Утром 13 июля Рерих выехал «ургой» (по табунам) в сопровождении вестового и монгола-ламы.
«Нажимал» он по семь уртонов в день, то есть скакал по двести с лишним верст, несмотря на то, что все броды и средства переправы через значительные реки уже были под контролем красных. За рекой Орхоном наши всадники наткнулись на колонну тысячи и в три красноармейцев, посаженных на коней. Они двигались из Троицкосавска в Ургу по старому тракту. Желая выиграть двое суток у встреченной им советской пехотной бригады, Рерих приказал проводнику вечером быть на уртоне Аргал, расположенном в 25–30 верстах к северу от Урги. Но улач (ямщик-проводник) умышленно уклонился к западу, объяснив впоследствии, что в тот вечер на уртоне Аргал стояли красные. Он привел Рериха к унгерновскому мосту на реке Толе — также, как оказалось, занятому противником.
Рерих ночевал в двух верстах от моста, в одной юрте со знакомым монгольским чиновником, который был командирован новой властью из Урги в Дзаин-шаби, к учителю Богдо. Этот чиновник сообщил Рериху о занятии города красными. О Богдо-гэгэне же он с грустью поведал, что старец на словах и на деле придерживается прежней политики непротивления злу.
Перед В. К. Рерихом таким образом захлопнулась дверь в Ургу. Он должен был или пробираться на восток, в Маньчжурию, или же возвращаться на Селенгу к барону. И он выбрал последнее. На р. Орхон, близ Ван-хурэ он встретился с комиссаром-бурятом и благополучно разъехался. Рерих прискакал к барону в ночь с 18 на 19 июля и тотчас же явился к нему. «Дедушка» крепко спал. Пришлось потрясти его за плечо. «Кто здесь?», — спросил он. «Я, Рерих». При этих словах барон вскочил, и вычеркнув спичку, внимательно всмотрелся в лицо визитера. «Это Вы? На самом деле Вы? Живой? А не Ваш дух?», — расспрашивал Унгерн, потому что едва ли рассчитывал увидеть Рериха живым и невредимым.
Глава XXIII
В ночь на 19 июля генерал Резухин выступил из лагеря вниз по Селенге, вдоль левого ее берега с 1-м, 2-м и 3-м полками, 30 пулеметами и всей артиллерией. К тому времени барон уже знал, что красноармейская пехота на этом направлении находиться в двух переходах от нас. Начальник дивизии задержался у Ергина с 4-м полком. На правом, покинутом строевыми частями берегу интендантские чиновники, совершенно готовые к выступлению, с понятным нетерпением ожидали последних распоряжений. Генерал Резухин решил дать встречный бой на отличной пасхальной позиции.