За свою более чем двухвековую историю собор несколько раз горел. Его восстанавливали, раз от раза изменяя первоначальный облик. К середине 1920-х годов, по мнению «отцов» города, он уже не представлял ни художественного, ни исторического интереса. И его постигла судьба многих памятников культового зодчества – в 1930-х годах собор разобрали.
28 мая 1703 года в будущем Петербурге справлялось первое новоселье в бревенчатой избе, в три дня построенной для Петра солдатами. Однако уже в летописях того времени эта крестьянская с виду изба на две светлицы с низкими потолками называлась «красными хоромами».
Троице-Измайловский собор
Мемориальное значение этой петербургской реликвии понималось уже в то время. Названный впоследствии хотя и с большой буквы, но Домиком, он был удостоен поистине царских почестей. В 1723 году по указу Петра I Домик защитили «особенной постройкой». При Екатерине II Домик был покрыт каменным «чехлом». В 1844 году архитектор Р.И. Кузьмин заменил «чехол» новым, существующим до сих пор. В 1852 году Домик обнесли оградой и разбили вокруг него сквер. Наконец, в 1875 году перед входом в Домик был установлен бюст основателя города, выполненный по модели скульптора П.П. Забелло.
Чесменский дворец
Гонец с радостной вестью о великой победе русских под Чесмой настиг Екатерину II на пути в Царское Село в районе огромного Лягушачьего болота. Не скрывая радости по случаю долгожданного известия, императрица приказала в честь этого на месте встречи с посланцем выстроить дворец.
Чесменская битва произошла 26 июня (7 июля) 1770 года в Эгейском море. Горстка русских военных кораблей, основательно потрепанных длительным и тяжелым переходом из Кронштадта, под командованием А.Г. Орлова одержала блистательную победу над турками, уничтожив практически весь вражеский флот. Говоря красочным языком XVIII века, «турок [был] сожжен и в воздух пущен». Екатерина II всегда полагала себя политической наследницей Петра I и Богом посланной продолжательницей его дела. Она не без основания считала, что эта выдающаяся победа окончательно завершила длительный процесс превращения России из континентальной в морскую державу. В честь Чесменской победы слагали оды и писали картины, ставили спектакли и возводили памятники, строили дворцы и закладывали города.
Чесменский дворец задумывался как путевой, для отдыха на дороге между Петербургом и Царским Селом. Задумывался с размахом – со служебными корпусами, с церковью. Проектировал и строил ансамбль архитектор Ю.М. Фельтен, который в качестве образца использовал средневековый английский замок Лонгфорд. Это соответствовало господствовавшей в то время в архитектуре моде на английскую готику. По углам дворца располагались башни с бойницами. Дворец окружали рвы, заполненные водой, над которыми нависали подъемные мосты. В 1780 году невдалеке от дворца Фельтен построил церковь, тоже в стиле английской готики. В ознаменование десятилетия Чесменской победы и церковь, и весь ансамбль назвали Чесменскими.
Чесменский дворец
Для торжественного обеда по случаю окончания строительства в Англии у знаменитого Веджвуда был заказан специальный столовый фаянсовый сервиз. Он состоял из 592 предметов, каждый из которых имел изображение герба дворца – зеленой лягушки.
За 200 лет Чесменский дворец не раз переделывался и во многом изменил свой первоначальный облик. Но и в настоящем виде, овеянный романтическими легендами и сохранивший свое название, он является памятником истории государства. А Чесменская церковь превращена в филиал Военно-морского музея, где развернута экспозиция в память и в честь героев Чесмы.
Строгановский дворец
На медальонах, украшающих фасад дворца Строгановых, изображен профиль графа Сергея Григорьевича Строганова.
Это предание пересказал в интервью ленинградскому радио известный знаток Петербурга Ю.А. Раков. В том же интервью он сообщил, что им проделана работа с применением логических, математических и чуть ли не генетических методов по определению изображенного на медальонах мужского профиля. Раков пришел к выводу, что на фасаде Строгановского дворца помещен автопортрет его автора – архитектора Б.Ф. Растрелли. Действительно, зодчие Петербурга иногда включали в декоративное убранство здания собственное изображение как бы в качестве автографа. Так, Антонио Ринальди оставил свой автопортрет над главной лестницей Мраморного дворца, а менее скромный Огюст Монферран позволил изобразить себя равным среди святых на фронтоне Исаакиевского собора. Есть примеры, когда архитекторы оставляли свои имена на фасадах построенных ими зданий. Одни вписывали их незаметно в углу цокольной облицовки, другие – на специальных досках и на видных местах.