И плохо жил пахарь. А кому пожалуешься? Много работал пахарь на земле, и много пота лил, и много слез.
И на лицо земли падали пот и слезы, и земля — она всем мать — принимала пот и слезы и к самому сердцу своему несла. И у сердца, где очень жарко, кипели слезы пахаря и там делались крепким, хорошим железом. Земля знала — людям надо железо… Когда нужно было старикам к смерти идти, вот что случилось. Родили старухи и у пахаря и у чабана; одна — девочку, другая— мальчика. Назвали их так: мальчика — Сила и Правда, а девочку — Счастье и Радость.
Испугались беи, когда услышали о рождении этих детей.
— Эй, — говорят, — если Сила и Правда, Счастье и Радость вместе по земле пойдут, нам тогда не жить.
И решили они убить мальчика и девочку. А разве Силу убьешь? Разве Счастье убьешь?
И ничего не могли беи сделать с ними.
И решили тогда беи спрятать Силу и Счастье в темную пещеру. Нашли они такую пещеру, собралось их много-много, загнали они в пещеру Силу и Счастье.
Грустно стало на земле…
Но шло время, много времени прошло. Пришли из-за Сиваша люди настоящие, крепкие, справедливые и сказали:
— Выпустим Силу и Правду, Счастье и Радость. Пусть по земле ходят.
Но беи не хотели выпустить из пещеры Силу и Правду, Счастье и Радость. И началась битва между беями и людьми справедливыми.
Долго тогда бились, и много крови, и пота, и слез упало на лицо земли. Земля — она всем мать — собирала кровь, пот и слезы и к самому сердцу своему несла и там прятала.
И победили беев настоящие, крепкие, справедливые люди, освободили из пещеры Силу и Правду, Радость и Счастье. Тогда сказали эти люди:
— Вот, земля, очистили мы лицо твое от всей грязи, сделали его прекрасным и чистым. Скажи, земля, что ты людям дашь?
— О, — сказала земля, — посмотрите, что я берегла для вас. — И раскрыла сердце свое. — Большие сокровища у меня есть. Берите их и сделайте себя богатыми и счастливыми.
Так сказала земля.
Взяли люди железо и стали делать машины, чтобы не падало больше человеческого горького пота на лицо земли, чтобы трудились на людей большие и красивые машины. Машинам все легко, а людям возле них радостно работать.
И сделали люди машину — сильную и горячую, с дыханием, как огонь. Резвая машина, лучшему коню за ней не угнаться. Сильная машина, целые дома возит.
И сделали люди машину, которая по полю идет, как корабль по морю плывет, а колос режет, и падает он человеку в руки зерном чистым.
И еще такую машину изобрели, что видит через нее ученый человек, что делается внутри другого человека.
И еще машина есть, которая из края в край летает, вокруг земли и вокруг солнца вертится.
Много прекрасных машин сделал человек из богатства, которое дала ему земля.
Но потом большие, самые большие люди так сказали:
— Надо показать всему миру, какая наша земля стала чистой и гордой.
— Как сделаем? — спросили их.
И ответили большие люди:
— Сделаем красную звезду из железа, ее укрепим и поставим высоко-высоко. Через горы, через реки, моря, через все страны увидят ее люди и узнают, как нужно жить на земле.
Так и сделали.
Опять пришли к земле и спросили:
— Что подаришь?
Земля сказала:
— Возьмите! — и еще раз раскрыла свое сердце и отдала справедливым людям красный камень.
И сделали люди красные звезды, усеяли ими пространство вокруг земли. Всюду видны эти звезды, везде видны они: на самую большую гору поднимешься — увидишь, на самой маленькой горке станешь — увидишь. А света в них даже больше, чем у солнца.
На наши звезды смотрят люди со всех концов света, смотрят и говорят:
— Вот есть ведь такие люди, что смогли прогнать богачей-кровососов, сделать свою землю чистой и гордой, а за это она отдала им свои богатства. И сделали эти люди жизнь свою такой же яркой, как эти звезды, что сияют высоко-высоко над ними. И легче им становится на душе.
Легенда печатается по изданию: «Сказки в передаче М. Кустовой», Крымиздат, 1941.
Тринадцать бессмертных
От самого Перекопского вала до берегов Черного моря дорога идет. Если бы можно было по следам человечьим читать, сколько бы рассказала дорога эта тяжкого и героического…
По шляху татарскому шли невольники в крымское ханство, шли связанные сыромятными ремнями, босые, голодные. И не раз степь оглашалась девичьим вскриком, стоном песни: «Коса моя жовтенька, не мат i р тя розч i суе, в i зник бичем розтр i пуе…»
Шли в неведомые земли, к неведомым горам полоняне с земли русской. Расходились большими дорогами к портовым городам. Тысячами продавали невольников и купцам генуэзским, и купцам иранским и турецким. Все запомнил шлях.
А годы шли. И по шляху крымскому проходили смелые дружинники воеводы Адашева, казаки Сирка, Кривоноса — шли невольников, ясыр выручать. По этому шляху шли русские люди пешим ходом, застревали в грязи — на защиту Севастополя.
Этот шлях помнит и двадцатый год. Везли тогда и пушки, и телеги с добром. И снова шел русский человек. И в огне горел и в безводье страдал тяжкий шлях. И растекается он на ручейки — на маленькие тропинки и дорожки. А по тем тропкам-дорожкам ходили люди смелые, духом сильные. И назывались-то они словами славными — Красная Гвардия. Немного вначале их было, а врагов — множество. И враг-то коварный, хитрый, жестокий и могучий. Все у них — и ружья, и пушки — заморское, души заморским богачам проданы.
На землю нашу смотрели враги с презрением. А для нас земля наша — священна. Мало ли людей за нее телами полегло? Ведь нет такого клочка на ней, чтобы кровью русской не был полит. Где хочешь копни в Крыму — и на памятник наткнешься. Вот здесь воевали, вот здесь защищали. Почему земля и цвета разного? Где больше крови льется, там она красная, а то бывает бледная, бескровная — от мук нечеловеческих.
Вот и создавался отряд смелых и сильных, чтобы себя, свою землю защитить. На большие дела наши люди пошли, новую власть устанавливать, защищать ее. На это много силы надобно. Но сила была в том, что народ поддерживал. Как будто плечами подпирал горстку храбрых. Не было ни страшно, ни боязно, только сердце горело.
Так и создан был отряд красногвардейский. А в том отряде, как всегда бывает, где молодые войска, что ни человек — то герой. Создали власть советскую — многое сделали, город, деревню от врагов освободили. И вдруг змея заползла в отряд. Кто-то предал самых храбрых, самых смелых. Налетел враг. Силища у него огромная — на одного десять напали. Скрутили героям руки, ноги, повезли на телегах к смерти готовить. А чего их готовить? Они смерти не боятся. Честно жили, чистыми и на смерть шли.
Но разве народ не народ, что даст самых смелых на поругание? Тюрьма стояла у кладбища, а там тайный ход был. Кто вывел, кто освободил — неизвестно. Но только бежали тринадцать храбрых, никакие муки их не ослабили. Такой ненавистью горели сердца, что хватило на все силы и воли: из тюрьмы уйти, и путы развязать, и в горы уйти. Именно уйти, не уползти, нет. Ползают только змеи, ползают только пауки, ползают те, у кого храбрости нет. А эти в рост пошли. Словно за их спиной ни тюрьмы, ни побегов не было. Экая силища! Можно бы поскорей пойти, можно было побежать. А они шли.
Помчались за ними вражеские конники. Там же в слободке Русской, около кладбища, их настигли и порубали.
Легко сказать — порубали. А ты подумай, человек, какую муку терпели сильные, смелые! Ведь трусу умирать легче. Трус попросит пощады, храбрый не согнется. Как стояли, так и упали порубанные.
Знали враги, что гнев народный достанет. Как воры, быстро яму выкопали, побросали в нее мертвых, кое-как землей засыпали, чтобы никто и места не нашел. Искал народ, еще как искал! Куда делись храбрые, смелые? А они лежат в земле семьей одной. Время пришло, люди нашли их, бессмертных. Раскопали страшную яму, а в ней в обнимку, как будто друг друга поддерживают, мертвые, — и матрос, и пастух, и летчик…
Так и назвали это место — Могила тринадцати.
Как будто новое имя героям дали — тринадцать. Ни матери их не оплакивали, ни невесты, ни жены — народ оплакивал. Сколько человек носили в сердцах добрые чувства к погибшим. И стали красногвардейцы бессмертными.