деям.
Но осенью, когда с полуночной стороны полетели
на полдень первые стайки перелетных птиц, старые
скворцы забеспокоились, собрали молодых и сказали:
— Скоро сюда придут холода. Надо улетать от них
на нашу родину, туда, где всегда тепло!
И все четырнадцать серых скворцов улетели к теп-
лому синему морю. Они спокойно прозимовали в
стране царя Лежи-Полеживай, потому что среди стай-
ки серых скворцов никто не мог теперь признать двух
озорных золоченых скворцов. Но с приближением
жаркой южной весны забеспокоились молодые сквор-
цы. Они заскучали вдруг по стране Берендеев, где
родились и выросли. Это был зов их родины, и, под-
чиняясь этому зову, они сказали старикам:
— А теперь полетим на нашу родину!
И всей стайкой полетели на север. Радостно встре-
тили серых скворцов в Берендеевом царстве. Много
новых дуплянок появилось на шестах и на деревьях:
выбирайте, гости дорогие, любой домик, кому что
мило! Босые, худые и вихрастые царята-берендята
зорко охраняли гнезда скворцов от сорок и ворон, от
котов и кровожадных ласочек. И забота их не про-
пала даром. К середине лета около сотни серых сквор-
цов трудились на земле Берендеев, помогая урожаю.
А осенью, когда все скворчиное племя тронулось
в дальний путь, на зимовку к теплому синему морю,
сам царь Берендей, по прозвищу Выдирай Пеньки,
помахал им вслед своей старенькой войлочной шап-
чонкой :
— Доброй дороги вам, бесценные пичужки! При-
летайте опять!
Здесь конец сказки о том, как появились на лес-
ной Руси серые скворцы. Племя их потом так раз-
рослось, что заселило все равнины далеко на север
от теплого синего моря.
Вырос у нижегород-
ского богача сынок, рябой да конопатый. Годов ему
было много, а борода не росла. За такого и девки за-
муж не шли. Вот и женили парня на бедной девке,,
лицом тоже неказистой, с родимым пятном во всю
щеку. За этот изъян ее Родинкой кликали. Чтобы по-
скорее разбогатеть, откупил молодой мужик на боль-
шой дороге постоялый двор и на житье туда с женой
перебрался. И дело сразу к богатству пошло. От по-
стоялого двора в любой конец до жилья много верст
глухим лесом. Путникам поневоле было тут ночевать
и платить за постой, сколь хозяин назначит. А по ста-
ринным приметам шадровитый да рябой — человек
неуступчивый, скупой. Вот и этот конопатый моло-
дец что больше богател, то пуще жадничал. Богатство
прибывало, а борода не росла. Три волосинки — на
смех людям! Так и прозвали: безбородый да без-
бородый.
Вот среди зимы в праздники выпала морозная не-
деля, путников не было, всяк дома отсиживался, мо-
розы пережидал да Новый год встречал. Досадно
было безбородому, что дни без барыша пропадали. На
крыльцо выходил да прислушивался, не едет ли кто
откуда. Вот услыхал он, что в лесу бубенец звенит,
топоток да скрип по снегу. «Кто-то знатный да бо-
гатый едет!» — подумал мужик и приказал бабенке
печку топить, лежанку греть. Вот слышно: совсем
рядом скрипит да позванивает. И вышла из леса ста-
рушоночка с посошком, с подойником на локотке.
-Лапотки скрип-скрип, посошок стук-стук. За старой
девчоночка лет, чай, семи, тоже в лапотках, в шу-
беночке, веревочкой подпоясана. А за ней белая ко-
зочка с бубенцом на шее, топы-топ, топы-топ, да еще
норовит вприскочку, играючи! Вошла старая с девчо-
ночкой да козочкой в избу и спрашивает:
— Чай, пустите ночевать, люди добрые?
Хозяин ответить не успел, как Родинка приве-
тила :
— Ночуй, ночуй, матушка! И тебе, и внучке, и
зсозочке места хватит, изба просторная!
Обогрелась старушка и, перед тем как спать, при»
села козочку подоить. Под струйками молока зазве-
нел подойник, словно песенку запел, заговорил, как
.живой. Подивился хозяин:
— Какой звонкий! Чай, не серебряный?
— Кто его знает, — ответила бабка, — от роди-
телей достался!
Подоила козочку, кружку молока внучке налила,
остатки в хозяйские крынки слила, подойник на сте-
ну повесила. И уснула возле внучки на лежанке. А
хозяину не спалось, все по избе ходил да на по-
дойник завидовал: «Ох, много тут серебра поло-
жено!»
Вот ночевала старая и утром в дорогу засобира-
лась. За ночлег алтын-денежку хозяину подает и спа-
сибо сказывает. А безбородый в ответ:
— А что так мало? Меньше полтины не беру! За
себя полтину да за внучку с козой по четвертаку —
вот и целковый!
Пошарила бабка по сарафану, ощупала карманы
и не нашла ни грошика. Тут Родинка голос подала:
— Полно, хозяин, не жадничай, отпусти без вы-
купа!
Но заупрямился конопатый:
— Коли нечем за постой заплатить, так козу с
подойником в заклад оставляй!
Призадумалась старушоночка, затуманилась. А у
девчушки на глазах слезинки выскочили.
— Ладно,—молвила старушка,—оставим и козу и
подойничек. Только ты, добрая душа хозяюшка, не
ленись по утрам нашу козочку доить!
Потом на прощанье козочку приласкали, по спин-
ке погладили и со двора потрусили. Только лапотки
заскрипели да посошок застучал по мерзлой дороге.
Прошла неделя-другая, а старушоночка за козой
не приходила. Хозяин, радуясь, посмеивался: «Вид-
но, рубля не накопила. Вот и пусти каргу без заклада.
А теперь у нас лишняя скотина на дворе да серебря-
ный подойник на стене!»
Только козочка по старой хозяйке скучала. А но-
вая ее утешала:
— Не грусти, голубка, скоро хозяюшка придет!
Вот как-то вышла Родинка во двор козочку по-
доить, присела и начала в подойник молоко чиркать.
Зазвенел, запел подойник, словно песенку веселую за-
пел. А козочка вдруг передним копытцем по доныш-
ку стук-постук! Подскочило молоко из подойника и
бабеночке в лицо брызнуло.
— Эка озорница! — молвила Родинка и тряпоч-
кой лицо вытерла.
Подоила, в избу пришла и мужу рассказывает,
как ее коза молоком обрызгала. Глянул безбородый
и не узнает жены. На щеках и на лбу ни одного пят-
нышка, ни бородавки, ни родинки, лицо чистое да бе-
лое, брови стрелами, глаза как синие пуговицы, а
коса густая, волнистая, ниже пояса. Удивился безбо-
родый, на жену глядючи:
— Ух ты, какая стала баская! Видно, не простое
у козы молоко, наговоренное!
Хвалил жену, а сам завидовал: «Какая ведь рас-
красавица! Такую бабу и боярин подберет!»
На другое утро говорит жене:
—Дай-ка я сам разок козу подою!
Схватил подойничек, выбежал во двор и давай
козу за вымя тянуть. Но поджалась коза, не дает
молока мужику. Со зла начал он козу кулаком в бок
тыкать, неистово за соски тянуть. Надоил молока
чуть на донышко, плеснул себе в лицо и умылся.
Бросил подойник и домой прибежал.
— Ну-ка, погляди, жена, какой я стал? Пропали
ли мои Шадрины да конопатины?
Глянула Родинка и ахнула. У мужика разом коз-
линая бороденка выросла, из ушей шерсть полезла,
а на лбу бугорки-рожки наметились. Тут кто-то в се-
нях по полу пробарабанил. Глянули на улицу, а там
коза с подойничком на рогах вприскок в ту сторону
пустилась, куда старушка с девчоночкой ушли. И боль-
ше ее не видели.
Рассказывают у нас старые люди, что с той поры
и повелись на свете люди с жиденькой козлиной бо-
родой, по приметам самые скупые и непокладистые.
Этому и поверить можно. В лесной-то стороне и не та-
кие чудеса бывают.