— Я хотел спросить: а как вообще Миневра оказалась в том дровяном сарае?
Лара и Арника переглянулись и одинаково поджали губы.
— О, я задавал ей и этот вопрос, — ответил Генрих. — Она по поручению Арники несла Вульферсону зелье Лунного Покоя.
— Ах, вот как? — усмехнулся Джай. — То есть получается, в Лунном храме прекрасно знали, что Вульферсон — убийца, и пытались решить проблему по-своему.
— Во всяком случае, никто не может нас обвинить в том, что мы пустили ситуацию на самотек, — сказала Арника.
— Мы имеем на это право! — заявила Лара. — Каждый оборотень может просить защиты у Повелительницы Чудовищ. Зелье, не опоздай с ним Миневра, успокоило бы беднягу Крома и сделало бы его неопасным. Он никогда ни на кого не напал бы вновь!
— Ну конечно, — с ядовитой иронией в голосе произнес Джай. — Зелье моментально превратило бы волка в ягненка. Вернуло бы обществу полноценного члена, жертву обстоятельств. Чего ж еще желать?
— Мне не понятна ваша ирония, сэр, — сказала Лара. — Знаете, что случилось с Кромом? На него напали, когда он шел ночью домой. Какие-то разбойники. Хотели убить и ограбить. Конечно, он защищался и перестарался. Убил грабителя. Любой суд оправдал бы его. А дальше — да, от запаха человеческой крови он потерял над собой контроль и взбесился. Увы, такова природа оборотней, они очень эмоциональны, и с ними может случиться такая беда. Такое может произойти с каждым из них, но разве они виноваты в этом? Зелье Лунного Покоя как раз и предназначено для подобных случаев. Крома еще можно было спасти, и если бы не вы…
— А остальных его жертв — их ему тоже надо было простить? — вспылил рыцарь. — Вы же слышали: он убил по крайней мере шесть человек. Не одного! Шесть! А может быть и больше — кто знает? Дикий зверь, хищник, людоед, детоубийца выпил бы ваше зелье и сразу бы стал невинней младенца?
— А смерть Крома вернула к жизни его жертв? — поинтересовалась Арника. — Месть — как это по-человечески!
— Будто бы в том, что мы люди, есть что-то плохое, — сказал сэр Ланс. — Вся проблема в том, что…
— А как по мне, так вся проблема в том, что рыцари Храма Героев не утруждают себя сбором доказательств виновности, перед тем как отправится на охоту, — заметил Карел Роад. Арника и Лара синхронно закивали. — И не желают учитывать всех обстоятельств дела. Всякое может быть. Человеческая жизнь священна, кто спорит, но и оборотни — тоже люди. В широком смысле этого слова, разумеется. Любой убийца имеет право, по крайней мере, на справедливый и беспристрастный суд. А так, как вы работаете — недалеко и до ошибки. Не перебивайте меня, сэр Ланс, я не закончил. Допустим, был бы только один инцидент, была бы только одна жертва — тот грабитель. Ведь легко представить ситуацию, что вы или ваш ученик, обнаружив на улице растерзанное человеческое тело, пошли бы по следу и, догнав оборотня, убили бы его. Верно? Верно. А потом, узнав все обстоятельства дела, все то, что нам рассказала Лара, разве вы бы сами не жалели о том, что сделали?
— Как легко вы делаете допущения, — невесело усмехнулся сэр Ланс.
— А почему нельзя было просто изловить того волколака и передать его в Лунный храм, чтобы ему дали зелье? — подала голос жрица Гламуры. — Отчего обязательно было его убивать? Никогда не поверю, что такой сильный мужчина, как сэр Джай не смог бы стреножить какого-то оборотня. Смогли бы, доблестный сэр?
От такой постановки вопроса нуранит несколько опешил.
— Да чего ради я должен был его стреножить и тащить в Лунный храм? — спросил он.
— Ну не знаю, — дернула оголенным плечом Анна Кусто, — из человеколюбия?
— Из милосердия, — сказала Низа Клейн. — Кажется, когда послушника-нуранита принимают в рыцари, он дает клятву служить людям, защищать их, быть храбрым, самоотверженным и милосердным, или я не права? Мне кажется, рыцарь Нурана должен быть первую очередь именно милосердным, а все остальное — уже вторично.
— Сударыня, о каком милосердии вы изволите говорить? — спросил Джай. — К кому? К убийцам? К чудовищам?
— Конечно, — ответила Низа. — Именно к чудовищам. Чтобы проявить милосердие к человеку, который случайно оступился — много ли надо? А вот проявить милосердие к человеку, который стал чудовищем, — сможет далеко не каждый. Подумайте об этом, доблестный сэр. Хорошенько подумайте. Иначе, истребляя чудовищ, вы в один прекрасный день сами станете сродни им.
Слова жрицы Расты явно смутили Джая, чтобы скрыть смущение он принялся разглаживать свои усы и коротко остриженную бороду, в которой, несмотря на молодость рыцаря, уже было полным-полно седых волос. Впрочем, цвет волос Джая от природы был пепельным, так что эта седина на общем фоне в глаза не бросалась.