Но вот быстротечная летняя ночь подошла к концу. Поднялась волна, слизнула звезды с небес и погасила с шипением. Как потревоженная нерадивым охотником птица, сорвалась луна в небеса: сжалась, уменьшилась и вовсе потускнела. Заалел на горизонте рассвет, оборвалась серебристая тропа – и в тот же миг Прекрасная Иоки пошла ко дну.
«Не успела, жаль…» – мелькнула мысль, и небо над ее головой погасло окончательно, смазанное стремительным бегом волны.
Прекрасная Иоки пришла в себя на берегу океана. В предрассветном сумраке над ней склонился самый странный человек из всех, что ей доводилось видеть. Тело его было полностью лишено волос: поблескивал в тусклом свете угасающей луны череп, странно смотрели глаза без полумесяцев бровей. Обнаженная грудь, все еще влажная от воды, тоже была гладкой, как речной камень.
Девушка не знала, благодарить своего спасителя или броситься на него с проклятиями. Горло болело, будто медведь его с деревом перепутал и когти точил. Не смогла Прекрасная Иоки выдавить из себя ни слова – так и сидела на песке, тараща глаза.
Спаситель ее тоже не говорил ни слова. Так они и молчали, друг друга разглядывая. А когда забрезжил на горизонте рассвет, незнакомец бросился в воду – да так в ней и исчез.
Вернулась Прекрасная Иоки в деревню, мать до полусмерти перепугала: одежда на ней грязная, изодранная вся, покрытая разводами соли. Напрасно отец допытывался, что случилось, – молчала Прекрасная Иоки. Сама ответа не знала.
На следующую ночь, стоило родителям уснуть, бросилась она к океану. С трудом нашла место, где оставил ее незнакомец, уселась на берегу и стала ждать.
Когда стареющая луна прошла высшую точку на небосводе, он появился из воды. Девушка вновь не находила слов, ее спаситель тоже молчал. Вышел из воды, отряхнул песок со штанов, сплетенных из бурых водорослей, рядом сел. Они смотрели на океан, и каждый сам про себя считал волны.
В одну из них незнакомец снова ушел с рассветом. О новой встрече они не условились, да и не нужно было им слов. Прекрасная Иоки и имя-то его узнала лишь в ту первую ночь, когда они легли вместе. Ахэну – так зовут теперь ее мужа. Куда до него Дями.
Не знает Прекрасная Иоки, кто такой Ахэну, и знать не желает. На что ей это? Полюбила она его всем сердцем так, что умирать расхотела. Этого достаточно.
Снова начала смеяться Прекрасная Иоки, снова песни запела. Родители на нее не нарадуются, думают, смирилась со свадьбой, а то и влюбилась в Дями. Внуков настроились ждать.
Теперь она и сама детей захотела. От любимого Ахэну. Про свадьбу и не думала, хотя понимала: не избежать если не ее самой, так объяснений. О них Прекрасная Иоки тоже старалась не думать – страшно. Отец разгневается, вдруг дома запрет? Воинов пошлет ее любимого убить? Силой замуж выдаст?
Сказала Прекрасная Иоки Ахэну о своих страхах без утайки, спросила, что они делать будут.
– Кто я, по-твоему, Иоки?
– Ты мой муж, Ахэну.
– Из какого же племени твой муж?
– Из того, частью которого стану я сама.
– Не боишься?
– А чего мне бояться?
Прекрасная Иоки посмотрела на него доверчиво. Ахэну взял ее за руку и потянул от скал к океану. Завел в воду по пояс.
– Посмотри кругом, моя Иоки. Что ты видишь?
– Океан.
– Это охотничьи угодья моего племени, от берега и до горизонта. Страшно тебе?
– Ничуть. Богатое твое племя.
– Опусти взгляд вниз, Иоки. Что ты видишь?
– Камни на дне.
– Это дома, в которых обитает морское племя. А сейчас страшно?
– Дома из дерева легко горят и рушатся от непогоды. Дома из камня будут стоять вечность. Мне не страшно, Ахэну.
Он взял ее руки и прижал к своей шее. Давно заметила Прекрасная Иоки на ней шрамы, да спрашивать ни о чем не стала. Захочет – расскажет.
– Ты знаешь, отчего у меня эти следы, Иоки?
– От ударов врага?
– Нет, прекрасная моя. Оттого что иначе под водой дышать не получится.
– Ахэну…
– Вот теперь тебе станет страшно.
Отпустил Ахэну ее руки да спиной на воду упал – вскрикнула Прекрасная Иоки. Обратился ее любимый акулой, чудовищем смертоносным, страхом детским.
Только не девочка больше Прекрасная Иоки.
– И все равно мне не страшно, – шепнула она, зашла поглубже в воду и поплыла.
Следом за ней устремился и Ахэну. Иоки коснулась его шкуры – гладкая, как кожа, к которой она привыкла. Вдохнула запах – водоросли и соль. Ничего не изменилось в ее муже. Без страха она провела узкой ладонью по острым его зубам – знала, не причинит любимый ей боли.