– Когда не отвлекаешься на глупый гром – очень даже.
Юноша рассмеялся, поправил цветок, сползший ей на ухо, и вскоре ему стало не до грома.
На следующее утро Кватко впервые проснулся в одиночестве и, не обнаружив девушку в постели, покинул пещеру. Он отметил, что снаружи сияет солнце, а трава сухая. «Похоже, дождя так и не случилось», – подумал юноша и тут же об этом забыл. Впервые Доли исчезла без предупреждения, и Кватко не знал, где ее искать.
Самое время уйти.
Он уже потерял счет дням, и образы родных в его памяти начали подергиваться туманом. Юноша забыл, какого цвета глаза у матери. Теперь, когда Кватко пытался вспомнить ее лицо, оно представало перед ним словно сквозь толщу воды. Мать казалась ему стоящей по ту сторону водопада…
Водопад! Как же он не подумал! Кватко бросился обратно в пещеру, почти уверенный, что найдет Доли распевающей песни в облаке водяных брызг.
Пещера пустовала. В прошлые разы, когда юноша приходил к водопаду, его взгляд всегда был прикован к обнаженной девичьей фигуре. Он смотрел на потоки, падающие со склона, и на крупные камни под толщей прозрачной воды, но видел только нагую девушку, распевающую птичью песнь.
Не зная, что ему делать и где искать Доли, Кватко медленно побрел вдоль стен пещеры, рассеянно ведя рукой по камням. Из невеселых дум его вырвало странное ощущение: пальцы провалились в скалу.
Юноша отдернул руку и отступил на пару шагов, в изумлении глядя на стену. Вдоль поросших мерцающими мхами камней тянулись четыре длинные глубокие полосы, между которыми он вполне мог бы приложить широко раскрытую ладонь.
Если бы не их потрясающая воображение величина, Кватко бы решил, что внутри пещеры бесновалась горная рысь. Он снова подошел к стене и вложил пальцы в нижнюю борозду: средний провалился на две фаланги.
Рысь способна оцарапать камень, но зверь, точивший когти в этой пещере, оставил скале глубокие незарастающие шрамы.
Доли вернулась в пещеру на закате. Рубашка ее была покрыта грязью, волосы спутались, а в руках она держала охапку дров. На все расспросы Кватко девушка пренебрежительно дергала обнаженным плечом.
– Я не мог тебя найти.
– Значит, плохо искал.
– Откуда на стене пещеры эти борозды?
– А откуда в ней водопад? У всего есть начало, только мы не всегда можем его найти. Особенно если не стараемся.
– О чем ты, Доли?
– Я спустилась ниже по склону набрать ягод. Отойди ты от пещеры на двадцать шагов, а не на десять, и сам бы все увидел.
– А где ягоды?
– Съела. И тебя съем, если будешь задавать слишком много вопросов.
Девушка широко улыбнулась, и Кватко увидел, что ее мелкие жемчужные зубы покрыты красными разводами.
Еще пару дней Доли не отходила от него ни на шаг. Лезла под руку, как прирученная собака. Впервые сама собрала цветы и указала, куда их вплести. Кватко пошел за дровами – и она увязалась следом. Отобрала топор, сказала, сама нарубит. Долго бродила кустами, ломала ветки, спотыкалась о корни деревьев, жаловалась, что лес не желает отдавать дрова.
Вернулась без топора.
– Где мой топор, Доли?
– Лес забрал. Будем обходиться сучьями.
Напрасно Кватко бродил по ее следам – топор, отцовский подарок на ритуал посвящения в юноши, как в воду канул.
…А вот к воде-то Доли больше не ходила. Кончились птичьи песни. И юношу не пускала. Сначала смеялась, отвлекала его, как дитя, а после уперла руки в бока – у Кватко кольнуло сердце: вспомнилась мать, – топнула ногой, сказала: «Не пущу!»
Юноша спорить не стал, дождался, пока она уснет, и пробрался в пещеру один. С трудом нашарил полосы от когтей на стене, вновь окунул в них ладонь и поразился тому, как глубоко вспорота скала.
Нехотя он вернулся в постель, и желание уйти снова нахлынуло на него прибрежной волной. Кватко вспомнил берег океана, запах кедра от отцовского каноэ и вкус рыбного рагу старшей сестрицы. Что его здесь держит? Неужто Доли?
Девушка, словно откликаясь на его мысли, заворочалась. Кватко прикрыл глаза: пусть думает, что он спит. Доли присела на постели, подождала чего-то одной лишь ей ведомого и бесшумно поднялась на ноги. Юноша чуть приоткрыл глаза: мох слабо светился, и он видел лишь тонкий девичий силуэт, однако этого было достаточно.
Доли прошлась вдоль противоположной стены пещеры, поводила ладонями по мху, прижалась к нему всем телом, да так и исчезла – словно сквозь стену прошла. Кватко не поверил глазам и едва на ноги не вскочил, да вовремя себя одернул.
В начале их знакомства он подозревал в Доли ведьму, но в итоге сам себя поднял на смех. Кватко быстро убедился, что в травах девушка ничего не смыслит, видеть знаки в полетах птиц не умеет, а следы зверья на земле и вовсе не замечает – как-то даже в лисий наступила. Он ее потом насилу уговорил через костер попрыгать. Смеялась над ним Доли, до последнего отказывалась верить, что приметы дурней не сыскать. Какая из нее ведьма?